— Я в вашем распоряжении, — сказал Калинкин, взглянув на часы. — Приступим.
— Начнем потихоньку, — согласился Мартын. — Прежде всего надо выдвинуть этот фикус-кактус, он мне портит освещение.
— Это не фикус, если позволите, — сказал Умудренский, хватая пальму за талию. — И не кактус, разрешите заметить… Называется по инвентарному списку пальма-финик.
Сваргунихин! — вдруг закричал начахо истошным голосом. — Хватайсь и тащи!
— Кому? — приставил ладони к ушам агент по снабжению и отодвинулся подальше от пальмы.
— А, что с него, с глухаря, толку! — махнул рукой Умудренский и самолично откатил кадку с пальмой.
Благуша заметался по комнате, прицеливаясь съемочной камерой. Он отпихивал ногами кресла. Не замечая уколов, хватался за волосатые пальмы. Он творил, он искал нужные точки…
Когда эти поиски загнали его в дальний угол комнаты, где в кресле расположился соблюдавший нейтралитет Можаев, тот не удержался:
— Март, ты серьезно собираешься снимать эти декорации?
— А почему бы и нет? — ответил Благуша. — По-моему, очень приличный кабинетик. Товарищ Умудренский! Отодвиньте левую портьеру.
— Но это же типичная инсценировка, — тихо сказал Юрий.
— Мы, кажется, договорились, — так же интимно ответил Мартын: — «В чуже просо не пхай носа». Подержи-ка лучше эту лампу. Товарищ Умудренский, дайте сюда рефлектор!
— Первый раз в жизни участвую в подлоге, — пробормотал Юрий, принимая фонарь из рук Умудренского.
— Вы, Тимофей Прохорович, — объяснял Мартын, — должны вжиться в образ самого себя. Напоминаю: по сценарию вам отведено три кадра. Первый. Вы даете руководящие указания торговым точкам. У вас — трубка телефона, карандаш, серьезное выражение лица. Кадр второй. К вам на подпись принесли бумаги. У вас — перо, текст, выражение лица то же. Рядом — тот, кто пришел с бумагами. Кадр третий. Вы принимаете рядового потребителя. Он зашел в облторг, как в родной дом, чтобы внести свои предложения по расширению продажи туалетных сюрпризов. Потребитель справа, вы — слева. Выражение лица… то же.
— За что я ценю сценарий Бомаршова, — невинным голосом сказал Юрий, — это за психологическое разнообразие.
— Да, — сказал Умудренский мечтательно, — я однажды лицезрел товарища Бомаршова, правда, издали, но все ж… Психология для него — самое дорогое. Улавливаете мою мысль?
— Куда? — спросил Сваргунихин.
— Берите телефонную трубку, — сказал Мартын. — И карандаш потолще. Прорепетируем кадр номер один.
Кадр номер один затруднений не вызвал. Тимофей охотно поговорил с какой-то конторой по тому из четырех телефонов, который действовал. А Умудренский и Сваргунихин в роли осветителей проявили столько таланта и молодечества, что Благуша даже посоветовал им изменить профессии хозяйственников на что-нибудь светооформительское.