Бережно держа его в огромных, совсем не учительских ручищах, вышел на край сцены, отодвинул в сторону не нужный ему микрофон и пророкотал:
— Прошу уважаемых медалистов…
Отличники привстали с мест…
— …меня простить. Но сегодня я нарушу традицию. Первым я хочу вызвать на эту сцену человека, который, по моему глубокому убеждению, достоин получить не просто документ о среднем образовании… не так уж важно, какие в нем оценки по физике, химии или даже физкультуре…
«О ком он, о чем он?» — прошелестело по рядам актового зала. Слушатели были заинтригованы. Может, кто-то из ребят отличился на пожаре? Или спас утопающего?
— Сейчас будет вручен не бланк с водяными знаками и круглой печатью, — продолжал директор. — Но — по самому высокому счету — аттестат зрелости. Так как этот человек, по-моему, на «отлично» сдал свой первый, но такой сложный и такой значимый экзамен — на зрелость. Сдал, не сдавшись! Извините, Нина Яковлевна, за неуклюжую игру слов.
— Очень даже удачно сказано, — благосклонно кивнула заинтригованная словесница. — Теперь хотелось бы получить расшифровку этого загадочного образного текста.
— Это не десятая глава «Онегина», все куда проще, — усмехнулся Андрей Андреевич. — На сцену вызывается Екатерина Степановна Криницына!
Кто-то по инерции захлопал — и тут же вновь воцарилась тишина. Школьники и родители недоуменно переглядывались. Катька — и вдруг чем-то отличилась? Быть того не может, ошибка какая-то! Никогда и ни в чем не была она «в первых рядах».
Да и самой Кате показалось, что она ослышалась: в голове по-прежнему гудело, немудрено было вообразить невесть что.
Только Лида ни в чем не усомнилась. Не вникая в подробности, она просто сочла справедливым, что член их семейства наконец-то публично отмечен. Она ткнула сестру локтем в бок и скомандовала:
— Иди!
И Катя стала пробираться по ряду, с непривычки путаясь в длинном шелковом подоле, цепляясь нейлоновыми воланами за деревянные, не новые, занозистые спинки стульев.
Она была смущена, ей хотелось спрятаться или по крайней мере опустить голову, однако страшно было, что из-за неосторожного движения может разрушиться прическа, и приходилось держать шею неестественно вытянутой.
Директор терпеливо ждал, пока вызванная, спотыкаясь, боязливо озираясь по сторонам, поднималась к нему по трем невысоким ступенькам.
— Твой экзамен, Катюша, длился долго, целых два года! — произнес он наконец. — И сегодня он сдан.
Катя таращилась на него, ничего не понимая. Потянулась было за аттестатом, но Андрей Андреевич, вместо того чтобы передать документ, неожиданно взял ее руку и — нет, даже не пожал, а почтительно поцеловал.