Нина Яковлевна приподняла брови и нахмурилась, однако никакого замечания не отпустила.
— А аттестат тебе вручу не я, — улыбнулся директор. — Мы доверим эту честь кое-кому другому. Одному очень счастливому товарищу, которому крупно повезло в жизни.
Погрустнев, он добавил непривычно тихо и задумчиво, как никогда прежде не говорил:
— Мне в свое время такой удачи не выпало. Меня не дождались. — И закончил снова по-офицерски, в полный голос: — Аплодисменты, пожалуйста!
Зал послушно, однако не слишком ретиво зааплодировал.
Катя готова была провалиться сквозь землю вместе со своим новым платьем, замысловатой прической и, быть может, с аттестатом зрелости в придачу.
В ней росло и укреплялось подозрение, что ее выставили на посмешище. Причем сделал это Андрей Андреич, который всегда был ее защитником и которого она всегда так уважала!
А потом, вдруг, все перестало иметь значение. И вообще все перестало существовать.
Потому что из-за сатиновой кулисы на сцену шагнул Дмитрий Поляков.
Словно сквозь толщу воды наблюдала Катя, как Дима берет из директорских рук аттестат и протягивает ей. Как будто приглушенная звукоизоляцией, до нее доносилась овация из зала, адресованная вовсе не ей:
— Де-мон! Де-мон!
Зато совершенно отчетливо она расслышала слова, сказанные тихим шепотом, почти одними губами — такими знакомыми губами, за легкое прикосновение которых она готова была бы отдать все на свете:
— Здравствуй, Катюха. Я к тебе вернулся.
— Влюбленный Кит… уплывает… — невнятно пробормотала Катя какую-то ерунду, и глаза ее закатились.
Она начала медленно оседать. Андрей Андреевич вовремя успел поддержать ее.
— Переборщила я с лаками, — виновато крякнула в зале Лидия. — Нанюхалась сестренка аэрозолей. Ну ничего: красота требует жертв…
С Диминым возвращением вся Катина жизнь погрузилась в какой-то розовый туман. Соображать стало совсем трудно. Да и зачем? Ведь рядом с ней находился теперь ее любимый мужчина, умный и надежный, который принимал все важные решения и за себя, и за нее.
Дмитрий здорово изменился, окреп и возмужал, еще больше раздался в плечах, а все его стройное тело было теперь в выпуклых квадратиках и треугольничках накачанных мышц, прямо как у культуриста. Только все эти Шварценеггеры и иже с ними, как правило, приземистые и массивные, а длинноногий Дима остался легким и быстрым.
Перемены в нем были не только внешними. Он и вел себя теперь иначе.
К Катиному счастливому изумлению, Дмитрий с первого же дня отсек от себя всех прежних поклонниц, которые вновь попытались его атаковать. Он не посещал больше ни баров, ни танцплощадок и все свободное время проводил только с нею.