Меня этому научили. Нельзя кричать.
Мне не видно того, кто стоит в темноте. Но я могу угадать его силуэт. Он высок, хорошо сложен и имеет огромные мускулы. У него длинные волосы, что спадают к
пояснице. Они заплетены в мелкие косички, что создают одну на самом конце.
− Вас так легко отличить от людей, - вздыхаю я.
− Да? - кажется, он удивлен таким поворотом. - И как же?
− Дурацкими прическами, что у вас наравне с огромными плечами. Таких людей не
бывает.
− Думаешь? Надо поразмыслить над этим. А сейчас, идем, - выходит он из тени. Я
вжимаюсь в стенку дивана посильнее. Его лицо... Оно исполосовано шрамами. Все. -
Страшно? Не все хладные идеальные. Запомни. Идем, у нас мало времени.
− Ты — Трент?
− Верно. Утром приходить опасно, поэтому поднимайся и пойдем.
Я встаю и, все еще пятясь от него, прохожу к выходу.
− Не туда. Ты видела чтобы я прошел через дверь?
− Нет, - вспоминаю я пустоту улицы. - не видела. А как тогда?
− Идем. Я покажу.
− А старуха? - смотрю я на дверь комнаты, где спит хозяйка дома.
− Поверь, она лишь обрадуется, когда не увидит утром ни тебя, ни меня.
Трент идет в сторону кухни. Я следую за ним. Там открыто окно, прямо в сад. Он
залез через него?!
Трент подтверждает мои догадки через минуту.
Он резко перебрасывает ногу через подоконник и скрывается в зарослях кустарника, что растет под окном. Слышится шуршание.
− Где ты? - в его голосе раздражение. - Быстрее!
Я с опаской кошусь на окно. Но желание видеть Графа пересиливает.
Я перекидываю ногу, затем вторую.
Меня обхватывают за талию две сильные руки. Трент стаскивает меня так быстро, что
я не успеваю вскрикнуть.
− Ты легкая, несмотря на твое положение.
− Ты в курсе?
Мне становится страшно. Не должно так.
− Да. Ты та, кого все наши стремятся защитить. Твой ребенок — это наша надежда.
Надежда... Для меня он тоже является надеждой. Наш ребенок.
− Почему?
− Что почему? - спрашивает меня Трент.
Он ведет меня среди густых зарослей, безошибочно выбирая правильную дорогу в
кромешной тьме. Ветки бьют меня по лицу. Я не успеваю от них загородиться. Они
хлесткие, как удары судьбы, что я должна выдержать.
Стараюсь не издавать звуков, чтобы не выдать нас с этим хладным, что пришел за
мной. Подозреваю, что если бы не ребенок, то Трент и пальцев не пошевелил бы.
− Так что почему? - повторяет он свой вопрос, так и не дождавшись от меня
вразумительного ответа.
− Почему мой ребенок для всех вас так важен? Я могу понять себя, Граф... и даже
Дока — он друг Графа, но вы... Почему?
Трент затормаживает. Мне приходится резко остановиться; я могу врезаться в его