И правда. Проход сквозь темноту оказался ничем непримечательным. Разве что мурашками, вновь кинувшимися наперегонки по всему телу. Ну и Михаил, как всегда, отличился. Замешкался у двери, а потом, струхнув, попятился и оттоптал ноги Варе. А больше никто из нас ничего не почувствовал. Никаких ощущений. Вообще никаких. Заходишь в тьму и вот он - новый слой.
- Дверь золотистая должна быть, - пробубнила Света, сердито оглядывая проход с обратной стороны. Здесь он тоже выглядел черный дырой. - А тут поди пойми, не то в гости приглашают, не то на страшный суд!
- Или в чистилище, - прошептала я и поинтересовалась - А Генка кто такой?
- Недоразумение! Еще вашему Михаилу фору даст. Ой, простите Злата Васильевна. Но каждый человек имеет право на свое мнение.
Женщина на выпад Светы предпочла не реагировать, но губы недовольно поджала. Хорошо, хоть Михаил не расслышал, будучи занятым - отбивался от кулачков хромающей Варвары.
Слой Златы Васильевны оказался деревенским двором с деревянной русской избой, баней и постройками для птиц и скотины.
- Сколько их тут у вас? - изумилась Варя, радостно разглядывая белых и рыжих кур, снующих под ногами и совершенно не реагирующих на наше вторжение. - У бабушки в деревне их много было. А еще индюк! Злющий! Один раз меня на поленницу загнал!
- А я и не считала, девонька, - улыбнулась Варваре Злата. Пришлось по душе деревенское детство балерины. - А яйца как несут! Диву даюсь!
- Настоящие? - ляпнула я, слишком поздно заметив, как Света делает большие глаза.
- А то!
- Злата Васильевна очень трепетно относится к своему хозяйству, - донесся до ушей запоздалый шепот девочки.
Стол, за который нас усадила хозяйка, ломился от еды, простой, но потрясающе вкусной. Пшеничные лепешки, парное молоко, сметана, в которой ложка буквально стояла, рассыпчатая картошка - ух, пальчики оближешь. Мы даже забыли, что совсем недавно перекусывали у Светы. С другой стороны, Злата категорически отказывалась общаться, пока мы не отведаем ее угощений.
- Так что случилось с дверью? - спросила Света, когда все наелись. Ну или почти все. Михаил отложил деревянную ложку с тоской в глазах. И как только в него влезает?
- Ох, - тяжко вздохнула Злата и принялась рассказывать. Между красочными эпитетами вроде "лодыря", "колоды" и уже известного нам "балбеса", перемежающимися просьбами простить дурака окаянного, мы сделали вывод, что женщина приютила парня не по одной лишь доброте душевной. Сей отрок восемнадцати лет отроду, напоминал ей собственного отпрыска-охламона, тоже не умеющего шага ступить, чтобы не напороться на неприятности.