Вернувшись под утро, быстро догрыз остатки еды и, прикорнув ненадолго, чуть свет растолкал Серого:
— Серый, видел девку, одна была, нужно было нам вчера идти. Старика не было в хате, видать, на охоту убег. Баньку девка топила. Молодая, справная, только сиськи еще маленькие, я побольше люблю.
— Тебе не на сиськи пялиться нужно было, а разглядеть все толком, — огрызнулся раздосадованный Серый.
— Так я и разглядел! Значит, так, дом громадный, по три окна с каждой стороны крыльца, две печи, чуть поодаль сеновал и хлев. Сено еще с прошлого года, видать, лежит. Запасливый старый хрыч. Овцы в хлеву содержатся, выгон там большущий. Забор крепкий, высокий, судя по столбам, старик жерди перекидывает, когда овец с места на место перегоняет. Да… там еще два сарая, тоже из бревен, крепкие.
— Ты старика самого видел?
— Вчера нет. Девка одна была.
— Старик какой из себя? Может, ему годков меньше, чем мне?
— Нет, Серый, ему лет семьдесят, не меньше. Песок из него уже сыплется.
— Гляди, Ваня, ты за базар отвечаешь!
— Штоб я сдох, Серый, ты за кого меня держишь, в натуре! Я тебя ни разу не кидал! — не на шутку обиделся Ваня.
— Ладно тебе, Ваня, — снисходительно усмехнулся Серый, — поднимай остальных, выходить пора.
Ожидание Твари затянулось. Эльза в который раз просматривала изображение на крошечном экране. Зверь и в самом деле был огромен. Редкая шерсть свалялась на боках, передние лапы мощные, с длинными острыми черными когтями. Но самой жуткой была голова: крупная, словно приплюснутая сверху, с развитыми, выдающимися вперед челюстями. Когда чудовище разевало пасть, были отчетливо видны огромные клыки.
Локис внимательно просмотрел кадры и стал готовить подарок зверю. Достал из коробки пяток патронов, начал осторожно распиливать головки пуль. Тарас посмотрел на это дело, усмехнулся.
— Ты где этому, парень, научился? — спросил Локиса. — Не иначе дум-дум решил сделать?
— Так ведь обычной его не свалишь! — довольно улыбнулся Казимир. — А научился в Афгане, духи такие подарки любили делать.
— Воевал там?
— Не совсем, журналист, больше писал, но и пострелять пришлось.
— А где пишешь сейчас? Ты же сказал, что она журналистка.
— Сейчас я простой водитель такси. — Казимир вздохнул и помолчал. — А она на самом деле журналистка. Более того, иностранная. В Германии работает, на телевидении.
— Это что ж, немцев интересует, что у нас здесь происходит?
— Они, я так понимаю, больше за себя беспокоятся. Чтобы к ним вся наша зараза не проникла. Для таких Тварей границ не существует.
— Это точно. Ты, парень, прости, что я тебя на мушке держал. Пойми, места у нас теперь стали совсем дикие, люди страшнее иного зверя.