Так проехали города Брашов, набивший оскомину еще до войны — Плоешти, Бузеу и, наконец, остановились в Фокшанах.
Как вскоре выяснилось, городок Фокшаны расположен в восточной части Румынии на широте нашего Измаила и всего в 75 километрах от пограничной реки Прут, так знакомой нам по 1941 году. И надо было случиться так, что всего в 50 километрах севернее Фокшан по реке Прут находились боевые позиции 150-й стрелковой дивизии, в рядах которой я встретил войну. Здесь мы стояли в июне-июле 1941 года. Я вновь попал в знакомые края, только… с другой стороны Прута, но мы уже могли упиваться запахами родных молдавских полей и виноградников, близким воздухом родины.
Эшелон доставил пополнение в 317-ю артиллерийскую бригаду, стоявшую на окраине городка. Теперь я буду служить в 274-м гаубичном артиллерийском полку, где меня определили во взвод топографической, инструментальной разведки штабной батареи управления огнем. Это для меня совершенно новая военно-учетная специальность, но не боги горшки обжигают.
Полк стоял в роще, где был разбит палаточный городок. Жизнь на новом месте протекала спокойно, и на душе музыка играла: граница совсем рядом, а армейская служба меня никогда не тяготила.
Коротко об офицерах. Командир батареи — капитан Валич, призванный в начале войны из резерва. Ему под пятьдесят, он давно навоевался и жил одной мечтой о возвращении в родные пенаты. Апатичен.
Командиром взвода старший лейтенант Бочкарев — тоже не кадровый офицер, бывший преподаватель топографического техникума. Он тоже с нетерпением ожидал конца военной службы. Спокойный, уравновешенный человек на грани безразличия ко всему происходящему — «моторесурс» давно выработался!
Только командир другого взвода, старший лейтенант Резников — кадровый офицер из военного училища. Ему служить и служить. Он молод, порывист, но серьезен. Резников знал, что очень скоро станет хозяином батареи. Он ждал этого часа, пока оставаясь в стороне.
Все три офицера обладали такими качествами, что служить под их началом было легко. Солдат и сержантов они понимали, правда, отношения смахивали на панибратство, но мы не в обиде. Я упоминал, что всегда предпочитал строгих командиров, которые ни себе, ни другим не прощают небрежности и ошибок. Одним из таких был Данилов, любовь моя!
На батарее только один старший сержант Нерсесян, уроженец солнечной Армении. Он верховодил батареей, занимая должность старшины. Но как верховодил? Он часами просиживал на пригорочке возле палатки и в своих думах видел себя в кругу семьи. Ему к сорока, и он уже не служака. Будучи призван на войну из запаса, он с нетерпением, как и все остальные, ожидал вторую очередь демобилизации, под которую подпадал. В октябре мы тепло проводили его домой, а его место занял я, но об этом впереди.