Лейтенанту Старых шагать молча было невмоготу.
— Замечаешь, Павел, сплошная глина. Вроде и смотреть-то не на что. А все-таки своя, русская… Ты хоть Россию-то видел?
— Даже Красную площадь.
— Когда?
— Участвовал в параде.
Лейтенант Старых волновался, говорил отрывисто, словно торопился. «Ах, Ваня, Ваня», — ласково говорил про себя Павел, догадываясь: этот бывал в переделках. Солдат, если он очень хочет выиграть бой, не должен усомниться в командире, а командир, в свою очередь, — в экипаже.
Он, как семья, складывается не сразу. Чтоб узнать друг друга, нужно пуд соли съесть. Шестнадцать килограммов, шестнадцать тысяч граммов. Если разделить на дневную норму, получатся годы.
Хороша поговорка, да не для военного времени. За семь месяцев войны лейтенант Гудзь много раз бывал свидетелем, когда, честно делая свое солдатское дело, гибли экипажи, взводы, роты, батальоны. Оставшиеся в живых объединялись в новые экипажи и воевали дружно, как будто в течение всей службы ели из одного котелка, спали под одной шинелью.
Давно, еще в оборонительных боях на Украине, Павел однажды сказал капитану Хорину:
— Собрали трех танкистов — и уже экипаж. Загадка.
— Для нас, Паша, никакой загадки нет. Выросли мы при Советской власти.
Когда Павел Гудзь принял свой последний экипаж, оказалось, что товарищи, за исключением Иванова, уже воевали, познали горечь поражений и радость побед.
В ночь с пятого на шестое декабря тысяча девятьсот сорок первого года в батальоне был один экипаж КВ, собранный из оставшихся в живых танкистов. На опушке леса под высокими соснами стоял КВ. У костерка сидели танкисты, стучали ложками о котелки. Ели гречневую кашу.
Офицеры присели к огню, подождали, пока люди закончат ужин. А те, ужиная, расспрашивали, что передает Москва.
— Что… Надеется, выстоим, — скупо ответил Старых.
Танкисты согласно кивали. Это ясно. Непонятно было только присутствие бывшего командира экипажа. Все знали, что лейтенанта Старых отстранил от должности сам комбриг Катуков.
Случай был свежий. Комбриг приказал лейтенанту следовать в распоряжение полковника Белобородова, — на его дивизию наседали фашистские танки. По дороге танк лейтенанта Старых наткнулся на немецких автоматчиков. Немцев загнали в лес. А к Белобородову опоздали.
Люди достали кисеты. Закурили. Махорочный дым смешался с терпким запахом стрелявшего искрами костерка. Так бывало дома у Гудзя, в Стуфченцах, в колхозе «Двенадцатый жовтень», бригадир не спешил сразу после обеда поднимать людей, давал им возможность перекинуться словом-другим и тогда уже командовал: «Пора. Земля чекае».