— Нет, Полина не умерла, — отвечал я, останавливаясь, — Полина живет, несмотря на письмо, которое вы написали ей, несмотря на яд, оставленный вами, несмотря на три двери, которые вы заперли за ней и которые я отпер ключом, закопанным вами… Теперь понимаете ли?
— Совершенно! — воскликнул граф, протягивая руку к одному из пистолетов. — Но вот чего я не понимаю, как вы, владея такими тайнами и доказательствами, не донесли на меня?
— Это оттого, что я дал священную клятву и обязан был убить вас на дуэли, чтобы вас считали честным человеком. Итак, оставьте в покое ваши пистолеты, потому что, убивая меня, вы можете испортить дело.
— Вы правы, — отвечал граф, застегивая чехол для пистолетов и пуская лошадь шагом. — Когда же мы деремся?
— Завтра утром, если хотите, — ответил я, также опуская поводья своей лошади.
— Где же?
— В Версале, если место вам нравится.
— Очень хорошо. В девять часов я буду ожидать вас у Швейцарских вод с моими секундантами.
— С Генрихом и Максом, не правда ли?
— Разве вы имеете что-нибудь против них?
— Да, то, что я хочу драться с убийцей, но не хочу, чтобы он брал в секунданты своих соучастников. Это должно происходить иначе, если позволите.
— Объявите свои условия, — сказал граф, кусая губы до крови.
— Так как нужно, чтобы свидание наше осталось тайной для всего света, какое бы следствие оно не имело, мы выберем себе секундантов из офицеров Версальского гарнизона, для которых мы останемся неизвестными. Они не будут знать причины дуэли и будут присутствовать только для того, чтобы предупредить обвинение в убийстве. Согласны ли вы?
— Совершенно… Итак, ваше оружие?
— Так как мы можем нанести шпагой какую-нибудь жал кую царапину, которая помешает нам продолжать дуэль, пистолеты мне кажутся предпочтительнее. Привезите свой ящик, я привезу свой.
— Но, — возразил граф, — мы оба с оружием, условия наши высказаны, для чего же откладывать до завтра дело, которое можем окончить сегодня?
— Я должен сделать некоторые распоряжения, и мне эта отсрочка необходима. Мне кажется, что в отношении к вам я вел себя таким образом, что могу получить это позволение. Что касается страха, испытываемого вами, то будьте совершенно спокойны, повторяю: я дал клятву.
— Этого достаточно, — отвечал граф, кланяясь, — завтра в девять часов.
— Завтра в девять часов.
Мы поклонились друг другу в последний раз и поскакали в противоположные стороны.
В самом деле отсрочка, которую я просил у графа, едва была достаточна для приведения дел моих в порядок. Возвратясь домой, я тотчас заперся в своей комнате.