— Леди Кэссилис, — говорю я сквозь сжатые зубы. — Не желаете ли присесть?
— В этом нет необходимости. — Глаза леди Кэссилис наконец переходят на меня. — Я постараюсь быть краткой.
— Начинается… — бормочет Гэвин.
Леди Кэссилис награждает его резким взглядом, прежде чем продолжить:
— Надеюсь, ты понимаешь, что ситуация с моим сыном ставит меня в крайне шаткое положение.
Я едва могу сосредоточиться на ее словах. Болезнь уже бушует во мне, словно шторм. Жар струится по венам, сердце разгоняет яд по всему телу. Собственный пульс ревет у меня в ушах. Неужели никто больше не слышит этого? Он громкий, очень громкий. И медленный.
Бум… Бум…
— Леди Айлиэн, — говорит виконтесса.
— Айе?
Я не решаюсь много говорить, учитывая сложности с дыханием. Черные точки танцуют перед глазами, и я отчаянно пытаюсь сморгнуть их.
— Да, — поправляет она.
Я не отвечаю. Я сосредоточена только на попытках дышать. Гэвин смотрит на меня, и я пытаюсь выдавить из себя ободряющую улыбку.
Леди Кэссилис продолжает:
— Поскольку мой сын джентльмен… — Ее прерывает громкое фырканье Гэвина, но она игнорирует это. — Он решил, что лучшим способом выйти из ситуации будет ваша женитьба.
Виконтесса мрачно смотрит на меня.
— Я согласна с его решением.
— Чудесно, — шепчу я.
Кэтрин хмурится и одними губами спрашивает: «Ты в порядке?» Я киваю, едва двигая головой, на более четкое движение меня не хватает. Кэтрин не выглядит убежденной.
Виконтесса продолжает, и я пытаюсь слушать, но явно кажусь ей невнимательной.
— Айлиэн, ты слышала хоть слово из того, что я говорила?
— Прошу прощения, леди Кэссилис. — Я сглатываю и отвечаю ей слабой улыбкой. — Продолжайте, пожалуйста.
Виконтесса расправляет плечи.
— Как я и сказала, я согласна также с идеей твоего отца о том, что все должно быть проделано быстро. Имя Стюартов древнее и известное, а у тебя существенное приданое и неплохое происхождение, потому я допускаю это родство. Я отказываюсь видеть, как репутацию моей семьи пятнает то, что некая… некая глупая девчонка сумела соблазнить единственного наследника Стюартов.
Моя голова вскидывается. Глупая девчонка? Ярость разгорается внутри, и все барьеры начинают рушиться. Аккуратно выверенный и поддерживаемый фасад спокойствия подводит меня. Мое вежливое притворство едва не заканчивается.
— Матушка! — с ужасом говорит Кэтрин. — Это совершенно непристойно.
— Так вот что, по-вашему, произошло? — тщательно выговариваю я с бóльшим спокойствием, чем ощущаю на самом деле.
Гэвин оглядывается на меня с кушетки. Он наверняка слышит перемену в моем голосе, прокравшуюся в мой тон ярость. Его глаза расширяются — от страха, понимаю я. Он знает, на что я способна.