Ты до смерти меня пугаешь.
Прошлой ночью мне было больно слышать от него эти слова. Сейчас же они придают мне сил. То, что я могу внушать страх, действует как эликсир. Я могу быть ужасающей, сильной, неприкасаемой. В этом мире мне не придется волноваться о репутации или замужестве.
— Похоже, времена приемлемых слов давно миновали, Кэтрин, — отвечает леди Кэссилис. — Айлиэн уже привлекла к себе излишнее внимание, поэтому моя задача заключается в том, чтобы минимизировать неизбежные слухи. Если церемония пройдет в ближайшие две недели, будет меньше разговоров о том, что дитя родилось раньше срока.
Гэвин, шокированный, таращится на виконтессу. Кэтрин идеально отражает выражение его лица.
Я встаю. Мои щеки горят от лихорадки и злости, которую я больше не могу сдерживать.
— Вон!
У леди Кэссилис отвисает челюсть.
— Прошу прощения?
— Я неясно выражаюсь? Убирайтесь. Из. Моего. Дома. Немедленно.
Даже Кэтрин поворачивается ко мне, раскрыв рот.
— Айлиэн! — ахает она.
Я никогда не показывала эту часть себя при людях, но больше не могу сдерживаться. Тело мое дрожит от яда в крови, а тщательно хранимый ментальный контроль рассыпается прахом. Все рациональные мысли гаснут… исчезают.
Остаются только злость, моя горящая кожа, грохочущий пульс, ревущее сердце и люди в комнате, от которых нужно избавиться.
— Быстро! Вон! — повторяю я с большей силой.
Леди Кэссилис поднимается.
— Я готова была смириться с разницей между нами во имя сына. Но вижу, что в тебе я отнюдь не ошибалась.
Виконтесса плывет к двери в шорохе шелковых юбок.
— Кэтрин! — рявкает она, прежде чем выйти из комнаты.
— Айлиэн… — Ладонь Кэтрин на моей руке настолько холодная, что я вздрагиваю. — Это не было… Господи, да ты вся горишь! Ты заболела?
— Все хорошо.
Я сглатываю и крепко зажмуриваюсь.
— Если я нужна тебе, то могу остаться. Если ты…
— Кэтрин! — доносится из коридора голос леди Кэссилис.
— Нет. — Мне нужно прилечь. Как я и подозревала, ноги меня не держат. Я хватаюсь за спинку кушетки, чтобы не упасть. — Прошу, иди с матерью.
— Если настаиваешь. — Кэтрин вздыхает. — Я ужасно сожалею о том, что она сказала. Она слишком сурова к тебе.
Я открываю рот, чтобы согласиться, но успеваю передумать. Как бы я ни относилась к леди Кэссилис, она действительно моя будущая свекровь. И лучше мне научиться воспринимать ее именно так.
— Ее единственный сын замешан в скандале с девушкой, которую она считает совершенно неприемлемой, — осторожно формулирую я. — Я понимаю, почему она так резка. Скажи ей, что я сожалею обо всем, что случилось.
Кэтрин кивает.