Внезапно боль прекращается. Скатывается с моей кожи волнами, оставляя за собой странный, мягкий комфорт, который утешительным приливом опускается с головы до самых кончиков пальцев на ногах.
И все равно я прожигаю Киарана взглядом и спрашиваю:
— Что ты со мной сделал?
— Дал тебе мягкий седатив. — Он изучает меня. — Предполагалось, что зелье успокоит тебя.
— Я уверена, что он бы сработал лучше, если бы так меня не бесил, — отвечаю я. — Ты мог предупредить, что эта штука вызывает такую адскую боль.
— И что бы от этого изменилось? Тебе все равно пришлось бы выпить его и страдать. — Он придвигается ближе и жестом показывает мне, что нужно перевернуться на живот. — Мне нужно убрать твою… что бы это ни было.
— Пеньюар, — отвечаю я, прижимаясь щекой к подушке. — Из Парижа. Ты так долго живешь и до сих пор не научился различать женскую одежду?
Киаран подхватывает мой пеньюар пальцами, словно пытаясь выяснить, как он снимается.
— В течение моей жизни одни и те же вещи назывались слишком большим количеством разных слов. И мне совершенно не интересно запоминать их все.
— МакКей, прекрати заниматься ерундой и просто срежь эту проклятую ткань! — Видя, что он смотрит на меня, я добавляю: — У меня еще осталось некоторое достоинство, как бы ты его ни презирал. Я отказываюсь позволять тебе раздевать меня.
— Если настаиваешь. — Меч Киарана появляется словно ниоткуда и вспарывает мою ночную рубашку на спине. — Вот. Твоя дорогая французская одежда испорчена во имя некоего невразумительного упоминания пристойности. Надеюсь, ты довольна.
Тяжелая прядь сияющих черных волос спадает ему на лицо. Когда Киаран убирает ее, я позволяю взгляду задержаться на нем дольше обычного. Я изучаю его высокие скулы, квадратный подбородок, то, как его волосы завиваются на концах. Он набирает пальцами синевато-серую пасту из нового флакона. Раздвинув разрезанные края пеньюара, он проводит пальцами по краям моих ран. В отличие от выпитого мной настоя, это лекарство мгновенно убирает боль.
Я закрываю глаза и — всего лишь раз, из-за больного состояния! — позволяю себе расслабиться под его прикосновениями, почувствовать комфорт оттого, как кончики пальцев задерживаются на моей спине. Я начинаю понимать, почему люди ищут близости, почему их так тянет к ней. Почему она манит их, обещая забыть обо всех ужасных и разрушительных воспоминаниях.
— Что тебе снилось? — спрашивает Киаран.
Меня так удивляет этот вопрос, что я не знаю, как ответить.
— Что?
Киаран вытаскивает из сумки щипцы.
— Твой сон. Тот, что снился тебе, когда я вошел.