(Пс. 64:12), повсюду Сам Себе равный и подобный, а сверх этого и как то, чем оживотворяется круг добродетелей, неприметно между собой сливающихся и растворяющихся по закону взаимности и порядка. Непорочная и нескверная, потому что врачует от позора и от недостатков и скверн, произведенных повреждением, ибо хотя воспринял на Себя наши грехи и понес болезни, но Сам не подвергся ничему, требующему излечения. Искушен был во всем подобно нам, кроме греха (Евр. 4:15), потому что гонитель Света, Который во тьме светит, Его не объял (Ин. 1:5). Что еще? Упоминается первый месяц, или лучше сказать, «начало месяцев» (Исх. 12:2), или потому что он был таким у евреев издавна, или потому что сделался таким впоследствии, с этого именно времени, и от таинства принял наименование первого. В десятый день месяца (3) – это самое полное из чисел, первая из единиц совершенная единица и родительница совершенства. Соблюдается до пятого дня (6), может быть потому, что жертва моя есть очистительная для чувств, от которых мое падение и в которых брань, так как они приемлют в себе жало греха. Избирается же не от овец только, но и из худшей природы, из стоящих по левую руку, от коз (5), потому что закалывается не за праведных только, но и за грешных, и за последних, может быть, тем больше, что имеем нужду в большем человеколюбии. Нимало же неудивительно, что особенно требуется агнец по каждому дому, а если нет, то по бедности через складчину по домам отечеств. Ибо всего лучше, чтобы каждый сам собой достаточен был к приобретению совершенства, и зовущему Богу приносил жертву живую, святую, всегда и во всем освящаемую. Если же нет, то должен привлечь к этому помощников, сродных ему по добродетели и подобных нравом. Это, как думаю, значит, в случае нужды, приобщать к жертве соседей. Потом священная ночь, противоборница этой ночи – настоящей нераздельной жизни, ночь, в которую истребляется первородная тьма, все приходит во свет, в порядок и в свой вид, прежнее безобразие приемлет благообразность. Потом бежим от Египта, мрачного гонителя – греха, бежим от фараона, невидимого мучителя и от немилосердных смотрителей, переселяясь в горний мир, освобождаемся от работы с глиной и кирпичами, от состава этой тленной и поползновенной плоти, всего чаще ничем неуправляемой кроме бренных помыслов. Потом закалывается агнец, и честной кровью запечатлеваются дела и ум, или сила и деятельность – эти косяки (7) наших дверей, имею в виду движения мысли и мнения, прекрасно отверзаемые и заключаемые умозрением, потому что и для понятий есть некоторая мера. Потом последняя и тягчайшая казнь гонителям, подлинно достойная ночи: Египет плачет над первенцами собственных помыслов и дел, что называется в Писании племенем халдейским отнятым (Ис. 48:14) и вавилонскими младенцами, разбиваемыми и сокрушаемыми о камень (Пс. 136:9). Везде у египтян рыдание и вопль, а от нас отступит тогда их губитель, чтя помазание и страшась его. Потом отказ от квасного в продолжение семи дней (число самое таинственное и состоящее в близком отношении к этому миру), удален давнего и застаревшего заблуждения (а не хлебной и жизненной закваски), чтобы не иметь при себе в пути египетского теста и остатков фарисейского и безбожного учения. Египтяне будут плакать, а нами да съестся агнец