Сейчас я далеко, но, по крайней мере, время для вас и для меня теперь течет одинаково: день – это день, год – это год. Поскольку я губернатор колонии, у меня постоянный доступ к ансиблю; вы, как родители Гегемона, думаю, тоже имеете такую возможность. Когда мы летели на Шекспир, вы могли составлять письма неделями, а для меня это был бы один день. Но сейчас – сколько времени вам потребуется на то, чтобы ответить, ровно столько я и буду ждать.
С любовью, сожалением и надеждой,
ваш сын Эндрю
Валентина пришла к Эндеру, держа в руках распечатку небольшой его книги.
– Как ты это называешь? – спросила она дрожащим голосом.
– Понятия не имею, – признался Эндер.
– Вообразить жизнь королев ульев, увидеть войну их глазами, посметь сочинить за них всю историю и выложить все это так, словно это говорит сама королева…
– Я ничего не сочинял.
Валентина присела на краешек стола.
– Когда ты ездил с Аброй, искал место для новой колонии… Что ты нашел?
– Ты держишь это в руках, – сказал Эндер. – Я нашел то, что искал с тех пор, как королевы ульев позволили мне их уничтожить.
– Ты говоришь мне, что нашел на этой планете живых жукеров?
– Нет, – ответил Эндер.
Формально он не солгал – он нашел лишь одного. Кроме того, можно ли спящую куколку назвать по-настоящему «живой»? Найдя одну лишь куколку, можно ли сказать, что ты нашел «живых бабочек»?
«Наверное, можно. Но у меня нет иного выбора, кроме как лгать всем. Потому что, если станет известно, что на этой планете осталась живая королева улья, кокон, из которого она выйдет с несколькими миллионами оплодотворенных яиц и всей информацией, которую вложили в ее феноменальной емкости мозг все жившие прежде королевы… Знания, которые едва нас не уничтожили, технологии, способные создать еще более ужасное оружие, стоит только ей захотеть… Если это станет известно, долго ли жить этому кокону? А тому, кто попытается его защитить?»
– Но ты что-то нашел, – сказала Валентина. – Что-то, что дает тебе уверенность: написанное тобой не просто прекрасно, но и истинно.
– Если бы я мог сказать тебе больше, я бы сказал.
– Эндер, мы хоть раз рассказывали друг другу все?
– А хоть кто-нибудь – хоть кому-нибудь?
Валентина потянулась к нему, взяла за руку:
– Я хочу, чтобы это прочли все на Земле.
– Им есть до нее дело? – спросил Эндер.
Он надеялся и страшился. Ему хотелось, чтобы его книга изменила все. Он знал: она не изменит ничего.
– Кому-то будет дело, – ответила Валентина. – Довольно многим.
Эндер хихикнул:
– Значит, я скину ее в издательство, они опубликуют – и? Я буду получать здесь авторские, которые смогу обменять на… Что, собственно, мы можем здесь купить?