– Все, что понадобится, – ответила Валентина, и они рассмеялись. А затем, уже серьезно, Валентина сказала: – Не подписывайся своим именем.
– Я как раз думал, стоит ли.
– Если станет известно, что это твое, исходит от Эндера Виггина, тогда обозреватели только тем и будут заниматься, что твоим психоанализом, – и почти ничего не скажут о самой книге. Общим мнением станет, что это не что иное, как твоя совесть, которая пытается разобраться со множеством твоих грехов.
– Ничего другого и не ожидал.
– Но если книгу опубликуют анонимно, тогда станут очевидны ее собственные достоинства.
– Люди решат, что это фантастика. Что я все это выдумал.
– Возможно, – согласилась Валентина. – Но твоя книга не похожа на выдумку. Она ощущается как правда. И некоторые так ее и воспримут.
– Значит, я не стану подписывать ее.
– О нет, – сказала Валентина, – потому что тебе надо дать людям имя, которым они смогут тебя называть. Я так до сих пор использую ник «Демосфен».
– Но никто же не думает, что это тот самый Демосфен, подстрекатель и демагог, в интеллектуальных битвах с которым Питер шлифовал свои планы по захвату мирового господства.
– Придумай имя.
– Как тебе «Локк»?
Валентина рассмеялась:
– Есть люди, которые до сих пор его так называют.
– Что, если я назову ее «Некролог», а подпишусь… ну, скажем, «Гробовщик»?
– Может, лучше «Панегирик», а подпишешь – «Говорящий на похоронах»?
В конце концов Эндер назвал книгу «Королева улья», а подписался как «Говорящий от имени мертвых». И в анонимной, никем не отслеженной переписке с издателем настоял, чтобы книга была напечатана без каких-либо указаний на копирайт. Издатель отказывался, но Эндер настоял на своем: «На обложке напишите, что любой вправе делать любое число копий, но что ваше издание самое привлекательное».
Валентина развеселилась.
– Ты понимаешь, что делаешь? – спросила она.
– Что?
– Ты заставляешь относиться к ней как к Священному Писанию. В самом деле думаешь, что ее нужно распространять именно так?
– Не знаю, что будут делать люди, – сказал Эндер, – но – да, я считаю ее в каком-то роде священной. Не хочу делать на ней деньги. На что я могу их пустить? Я хочу, чтобы ее прочли все. Хочу, чтобы каждый узнал, кем были королевы ульев. И что мы потеряли, когда вычеркнули их из жизни.
– Мы спасали наши жизни, Эндер.
– Нет, – ответил он. – Мы так думали, и судить о нас нужно на этом основании, но по факту мы действительно совершили массовое убийство, допустили истребление вида, который отчаянно хотел с нами примириться, попытаться нас понять, но так и не понял даже, что такое речь и язык. И это – первый раз, когда у них появился шанс обрести голос.