– Ты об этом хотела поговорить?
– Да. Точнее не только об этом, – говорит она с плохо скрываемым волнением. – Все-таки ответьте, у вас есть брат?
– У меня нет брата! – пытаюсь шире раскрыть дверцу, но она ее удерживает.
– Тогда давайте прямо сейчас, это очень серьезно!
– Я прошу тебя, давай завтра! – дергаю дверцу на себя, сажусь в машину.
– Вы не играйте в злого, вам это не идет! – выглядывает из-за плеча Жанны бородатый.
– Что, простите?
– На вас когда это накатывает, просто говорите про себя: «Это не я, это не я!».
Собираюсь ответить, но сказать, собственно, нечего. Молча киваю, закрываю дверцу. Машина трогается.
Мы медленно движемся мимо прохожих, мимо Жанны с бородатым, стоящих с растерянными лицами. Бородатый в этот момент похож на перевернутого на спину жука. Меня снова, как утром, бьет легкий стрем, потом краски смазываются. Люди смазываются, Москва смазывается.
Я ныряю в ее волосы и думаю о жуке. Жуке-пожарнике или жуке-носороге. В общем, таком большом, с кривыми клешнями. Еще думаю о том, что ее волосы пахнут чужим уютным домом, комфортом, взбитыми подушками и защищенностью…
– Я знаю, что обещал… Я не обманывал, просто так вышло. Постарайся понять: это же моя работа. Встреча затянулась, потом еще два интервью, в итоге опоздал на поезд. На самолет билетов уже не достать, завтра полечу первым рейсом. Ну почему ты молчишь? Что? Я не слышу. Нет, завтра никаких дел не найдется. Ничего не придумаю. Точно вечером. Прости. Я люблю тебя, слышишь? Алло!.. – кладу трубку.
– Это жена? – спрашивает она после долгой паузы.
– Дочь.
Движением фокусника она достает из ниоткуда сигарету. Прикуривает, делает несколько глубоких мужских затяжек. Картинно откинув голову на подушку, выпускает толстую сизую струю в потолок, потом спрашивает, не глядя на меня:
– Чувствуешь себя сейчас полным говном?
– Я себя им постоянно чувствую.
– И как это?
– Сначала противно, потом привыкаешь, потом привыкают другие, а потом делаешь из этого фирменный стиль. Что значит «Айгуль» по-русски?
– Ты уже спрашивал.
– Правда?
– Лунный цветок. Возвращаясь к говну… Это тебя родители так научили или сам, с годами?
– Нет, что ты. Родители меня учили Родину любить, не быть подлецом и ни в коем случае не спать с лимитчицами.
– С кем?
– Ну… как тебе объяснить… не суть. В общем, в какой-то момент Родина моя приказала долго и счастливо жить (в основном тем, кто успел ее покинуть), а всем остальным предписала немедленно переквалифицироваться в подлецы и ебать лимитчиц для повышения генофонда (прочие особи женского пола либо спились/сторчались вприкуску с томиком Ахматовой, либо успешно уехали из страны на Рублевку). Уезжать я не хотел… Дай затянуться…