«Голден стейт пауэр энд лайт» приносит извинения своим клиентам за неудобства, вызванные трусливыми актами на объектах компании со стороны мелких и невежественных людей с высоким самомнением. Если вам известны способы, как покончить с такими атаками, пожалуйста, сообщите нам свои предложения.
Тогда же Георгос сел и написал яростный ответ:
«Террористы, которых вы самонадеянно именуете мелкими, трусливыми и невежественными людьми, совсем не такие. Они достойные, мудрые и убежденные герои, борющиеся с эксплуататорами народа. А вот вы как раз тупицы и преступники. Возмездие настигнет вас! Помните об этом. Когда наша революция победит, вас ожидают не какие-то там „неудобства“, а кровь и смерть…»
Строчки не помещались на отведенном для ответа листке, и Георгос взял еще один лист бумаги, чтобы окончить свой яркий ответ этим свиньям. Он собирался отправить свое послание во время одной из ночных вылазок и уже чуть было не вложил заполненную анкету в оплаченный почтовый конверт, который прилагался к анкете. Но внутренний голос подсказал ему: а вдруг тебя заманивают в ловушку? И он оставил уже заполненный вопросник на том же месте, где его и взял. Конверт был не заклеен, и Георгос вынул свой ответ.
«И все же написано здорово, — подумал Георгос. — Почему бы не отправить письмо? В конце концов, оно ведь останется анонимным».
Он уже оторвал и выбросил ту часть анкеты, на которой значилось имя Оуэна Грейнджера и еще адрес квартиры. Георгос сразу же смекнул, что все было напечатано на компьютере. Значит, вопрос был обезличенный, как и все компьютерные распечатки. Кто-то должен был прочитать написанное им. Кто бы это ни был, равнодушным он не останется, что уже хорошо. Одновременно нельзя не восхищаться высоким интеллектуальным уровнем автора послания.
Изменив свое первоначальное решение, Георгос заклеил конверт. Он опустит его в почтовый ящик, когда выйдет из дома в воскресенье вечером за покупками.
Он возобновил свое бесцельное хождение по квартире, и против всякого желания ему на ум снова пришла давняя картинка из детства, связанная с загнанной в угол крысой.
Примерно в тот же момент, когда Георгос Арчамболт принял решение взорвать «Ла Мишен» во второй раз, Гарри Лондон смотрел в глаза Ниму Голдману.
— Нет! — сказал Лондон. — Черт меня побери, нет! Ни для тебя, Ним, ни для кого-либо другого.
Ним нетерпеливо объяснил:
— Единственное, о чем я тебя попросил, — это принять во внимание некоторые особые обстоятельства. Так уж получилось, что я знаком с семьей Слоун…
Они находились в кабинете Нима. Гарри Лондон стоял, наклонившись над столом.