Несмотря на удачи в розысках "внутреннего врага", власти все еще не уверены в себе. Новый "венценосец> упорно отсиживается в Аничковом дворце, затем перебирается в Гатчину. Окружающие деревни наполняются полицией, переодетыми сыщиками. В городе — усиленные наряды, патрули, с "граждан" не спускают глаз. Градоначальник Баранов сочиняет диковинный манифест: все лица, принадлежащие к злодейской, террористической партии, за исключением убийц, буде в течение двух недель от издания сего манифеста добровольно явятся и докажут чистосердечное раскаяние, будут нами помилованы. "Произведение" градоначальника остается, однако, в столе.
Победоносцев умоляет царя: ходят слухи, что цареубийцам будет сохранена жизнь. Мысль эта повергает старого изувера в ужас. Александр отвечает:
— Будьте спокойны, с подобными предложениями ко мне не посмеет притти никто и что все шестеро будут повешены, за это я ручаюсь.
К суду цареубийц привлекаются: Желябов, Перовская, Рысаков, Тимофей Михайлов, Кибальчич, Геся Гельфман.
25 марта, накануне суда, Желябов отправляет в Особое присутствие новое заявление.
Он пишет:
— Принимая во внимание:
Принимая во внимание:
во-первых, что действия наши, отданные царским указом на рассмотрение Особого присутствия Сената, направлены исключительно против правительства и лишь ему одному в ущерб; что правительство, как сторона пострадавшая, должно быть признано заинтересованной в этом деле стороной и не может быть судьей в своем собственном деле; что Особое присутствие, как состоящее из правительственных чиновников, обязано действовать в интересах своего правительства, руководясь при этом не указаниями совести, а правительственными распоряжениями, произвольно именуемыми законами, — дело наше неподсудно Особому присутствию Сената;
во-вторых, действия наши должны быть рассматриваемы как одно из проявлений той открытой, всеми признанной борьбы, которую русская социально-революционная партия много лет ведет за права народа и права человека против русского правительства, насильственно завладевшего властью и насильственно удерживающего ее в своих руках по сей день;
единственным судьею в деле этой борьбы между социально-революционной партией и правительством может быть лишь весь русский народ чрез непосредственное голосование или, что ближе, в лице своих законных представителей в Учредительном собрании, правильно избранном;
и в-третьих, так как эта форма суда (Учредительное собрание) в отношении нас лично неосуществима;
так как суд присяжных в значительной степени представляет собою общественную совесть и не связан в действиях своих присягой на верную службу одной из заинтересованных в деле сторон;