…Нуждаясь в заработке. Желябов выезжает на сахарный городищенский завод Киевской губернии давать уроки в семье Яхненко. Яхненко, член одесской городской управы, капиталист и помещик, был убежденным монархистом, но признавал необходимость реформ, стоял за расширение самоуправления, образования, за свободу печати и слова. Семья Яхненко к тому времени поддерживала связи с киевскими украинофилами. На заводе Желябов прожил около года и в 1873 г. женился на дочери Яхненко. Жена Андрея Ивановича, Ольга Семеновна, была натура мягкая и женственная, живая и общительная, недурная певица и пианистка, но совершенно далекая от революционной среды.
Иногда Желябов отлучался в Киев. Здесь следует отметить прежде всего его встречи с Драгомановым. — Позже, в 1880 г., Желябов писал Драгоманову:
— Два раза пришлось нам встретиться… Помню первую встречу в 1873 г. в Киеве, на квартире у У. Сидит кучка старых-престарых нигилистов за сапожным столом, сосредоточенно изучая ремесло. То знамение "движения для жизни, честной, трудовой… Программа журнала "Вперед" прочтена и признана за желательное… Но какова-то действительность", спрашивал себя каждый и спешил погрузиться в неведомое народное море. Да, славное было время…
Драгоманов, профессор, украинофил-федералист, не ограничивался научной деятельностью. В 1873 г. он возвратился в Киев из-за границы, где поддерживал связи с бакунистами и лавристами, но в отличие от них, находил, что программа их "преждевременна" и что русским социалистам в первую очередь надо завоевать политические свободы.
В Киеве в то время наблюдалось большое общественное оживление. В юго-западном отделе Русского географического общества киевская молодежь собиралась в кружки. Преобладал, впрочем, узко-националистический дух и даже вражда к социалистам. Молодые украинофилы, высмеивая "москалей", считали излишним утруждать себя изучением сочинений Маркса. Чернышевского, Лассаля. Драгоманов принадлежал к более радикальному кругу, старался сочетать европеизм и космополитизм с украинской автономией[17].
Желябов, встречаясь с Драгомановым и его сторонниками, выслушивал разговоры о необходимости политических свобод и, хотя, надо полагать, не соглашался с "конституционалистами", но многое запомнил. Эти встречи укрепили также в нем любовь к Украине, к ее прошлому, но украинским националистом он не сделался.
Среди революционной киевской молодежи были известны два кружка: в один, лавристский, входили П. Аксельрод, Рашевский и прочие; другой кружок назывался Киевской коммуной. По свидетельству Дебагория-Мокриевича Киевская коммуна не являлась организацией. В Коммуне жили сообща, делились средствами, селились по знакомству, появляясь неожиданно и так же неожиданно исчезая. В Коммуне назначались встречи, происходили словесные схватки, обсуждались революционные предприятия. Настроения преобладали боевые. Коммуна издевалась над пристрастием лавристов к науке, к обстоятельной пропаганде, преобладал решительный бакунизм. К практическому делу надо приступать немедленно. Всякое откладывание есть недопустимая проволочка, есть преступление…