— Мне хочется тебе кое‑что сообщить.
— Что именно?
— Джоэл сегодня украл деньги!
Джоэлу всего десять лет, кражи в семьях случаются, и я поэтому не слишком был взволнован.
— Сколько он украл?
— Пять центов.
— Ты бы лучше призвала комитет Макклеллана, — сказал я, взбивая подушку.
— Не превращай это в шутку. Меня беспокоит не сумма, а то, что он лжет. Я спросила, куда он девал пять центов, и в ответ услышала, что он их потерял, а позже обнаружилось, что Джоэл потратил деньги на сладости.
— Настоящая «Коза Ностра», — промычал я. — Быть может, мы перенесем слушание дела на утро?
— Ты, конечно, хочешь, чтобы сын вырос гангстером, но я этого не хочу. Ты относишься ко всему слишком беспечно.
— Все ребята занимаются воровством в десятилетнем возрасте, — сказал я, пытаясь призвать на помощь логику, которая обычно ускользает от нас в полночь. — И когда они крадут, то лгут. Какой же он вор, если тотчас же, как ты его спросила, сознался.
— И ты крал, когда тебе было десять лет?
— Крал ли я? Да, крал все, что превышало по стоимости двадцать пять центов.
— Ты подаешь прекрасный пример. Если хочешь знать правду, по–моему, у Джоэла преступные инстинкты…
— У всех десятилетних мальчишек преступные инстинкты.
— Если ему нужны были пять центов, почему он не сказал для чего?
— Потому, что тогда не будет удовольствия, а воровство— это удовольствие. Ты и представить не можешь, как восхитительны сладости на ворованные деньги.
Я решил, что дискуссия закончена, и уже задремал, когда она сказала:
— Быть может, ты дашь ему несколько уроков верховой езды?
— Для чего? — спросил я, стараясь подавить зевок.
— Следует пробудить у него новые интересы, а ты ничего не делаешь для этого. Неудивительно, что он становится преступником.
— Что же, по–твоему, я должен с ним делать?
— Возьми его на рыбалку. Поиграй с ним в футбол. Делай то, что другие отцы делают для своих сыновей.
— Я не люблю удить рыбу, а ему совсем неинтересно играть со мной в футбол. И вообще, по–моему, нечего менять что‑либо в нашем образе жизни только из‑за того, что он украл пять центов.
— Вероятно, отец Валачи говорил то же самое о своем сыне…
— Не знаю, так ли это или нет, но мне хорошо известно, почему Валачи стал дурным человеком.
— Почему?
— Он стал преступником только потому, что его мать никогда не давала отцу спокойно заснуть!