— На какую высоту?
— Двести восемьдесят ступеней.
— Невероятно… Да, пожалуй, такое возможно. И где это случилось?
— Данные сведения лежат вне сферы ваших профессиональных интересов.
— Что произошло потом?
— Это также лежит вне сферы ваших профессиональных интересов.
— Но это произошло недавно?
— Кажется, будто вчера, — ответил Ричер. — А теперь несите шприц.
Доктор принес шприц с очень длинной иглой — такой вполне сгодился бы для лошади, — заставил Джека снова снять рубашку и сесть, положив локоть на стол. Затем он вонзил иглу между суставами, и Ричер почувствовал, как она проходит сквозь сухожилия и мускулы. Доктор начал медленно давить на поршень шприца, жидкость наполнила сустав, и рука сразу начала расслабляться, как будто процесс исцеления пошел быстрее. Затем эскулап повторил ту же процедуру с другой рукой. И с тем же результатом.
— Замечательно, — сказал Джек.
— О чем вы хотели поговорить? — спросил доктор.
— О давних временах, — сказал Ричер. — О тех, когда ваша жена была ребенком.
Ричер снова оделся, и они втроем сели пить свежезаваренный кофе в гостиной — узкой, вытянутой комнате, где мебель была расставлена вдоль двух стен в форме буквы L, а третью занимал огромный экран плоского телевизора. Под экраном стояла полка с электронной аппаратурой, соединенной толстыми проводами, по бокам экрана — два дорогих усилителя. Четвертую стену занимало незанавешенное окно, из которого открывался великолепный вид на тысячи акров пустоты. Голая лужайка, ограда, земля, уходящая до самого горизонта. Ни холмов, ни долин, ни деревьев, ни ручьев. И никаких тебе грузовиков или патрулей. Полная тишина и покой. Ричер сел в кресло, откуда мог видеть дверь и окно одновременно. Доктор устроился на диване. Жена села рядом с ним. Она явно не хотела разговаривать.
— Сколько вам было лет, когда пропала дочь Дороти?
— Четырнадцать, — ответила она.
— На шесть лет старше Сета Дункана.
— Около того.
— Другое поколение.
— Верно.
— Вы помните, как он появился в первый раз?
— Не слишком отчетливо. Мне было десять или одиннадцать. Ходили какие-то разговоры. Скорее я помню их, чем само его появление.
— И что говорили люди?
— А что они могли говорить? Никто ничего не знал. Никакой информации. Все решили, что он родственник. Возможно, сирота. Может быть, в другом штате произошла автокатастрофа.
— Дунканы ничего не объяснили?
— Зачем им что-то объяснять? Это их личное дело.
— Что произошло, когда исчезла дочь Дороти?
— Настоящий кошмар. Словно нас предали. Случившееся изменило людей. Такие вещи пугают, но должны иметь счастливый конец. Однако мы не дождались счастливого конца этой истории.