Он ласкает тебя, – внезапно воскликнул голос внутри головы.
Позже – во взрослой жизни – этот голос, который она окрестит примерной женушкой, не раз ее раздражал. Иногда предостерегал, часто обвинял и почти всегда что-нибудь отрицал. Все неприятное, унизительное, болезненное – все со временем пройдет, если усердно не обращать на это внимания. Таким было жизненное кредо женушки. Этот голос с ослиным упрямством утверждал, что черное – это белое, и наоборот. Иногда даже (в особенности в одиннадцать и двенадцать лет, тогда Джесси еще называла этот голос мисс Петри, в честь учительницы во втором классе) она зажимала уши руками, чтобы не слышать этот рассудительный голос. Но это было бесполезно, ведь он звучал с той стороны ушей, куда Джесси попросту не могла добраться. Но в те минуты растущего смятения, когда над восточной частью штата Мэн погасло солнце, а звезды горели в глубинах озера Дак-Скор – именно тогда, когда маленькая Джесси поняла (вроде как), что делает рука отца у нее между ног, – этот голос был пропитан лишь добротой и практичностью. И она с паническим облегчением ухватилась за его слова.
Он всего лишь ласкает тебя, Джесси, просто ласкает и ничего больше.
Ты уверена? – беззвучно крикнула она в ответ.
Да, – твердо ответил голос. И с течением лет Джесси поймет, что этот голос почти всегда уверен, и не важно, прав он или нет. – Папа считает, что все это шутка, только и всего. Он даже не подозревает, что это пугает тебя, так что не открывай рта, а то испортишь этот чудесный день. Это все ерунда.
Не верь ей, лапуля! – вступил в разговор новый суровый голос. – Иногда он ведет себя так, словно ты его девушка, черт побери, а не дочь. И именно так он ведет себя и сейчас! Он не ласкает тебя, Джесси! Он тебя трахает!
Она была почти уверена, что все это вранье, потому что это странное и запрещенное слово со школьного двора относилось к действию, которое нельзя совершить только рукой. Но сомнения все равно оставались. С внезапным ужасом она вспомнила, как Карен Окойн рассказывала, что ни в коем случае нельзя позволять мальчику засунуть язык тебе в рот, потому что из-за этого в горле может завестись ребенок. Карен говорила, что иногда такое случается, и девушка, которая попробует вытошнить из себя ребенка, скорее всего умрет, и ребенок тоже умрет. Я никогда не позволю мальчику поцеловать себя по-французски, – сказала Карен, – может быть, я полежу на нем, если буду очень сильно его любить, но я не хочу, чтобы у меня в горле завелся ребенок. Как же я тогда буду ЕСТЬ?