И знаешь что, Рут? Брендон Майлерон мною восхищается. Он восхищается тем, как я держалась, когда Джералд хлопнулся мертвым. Я это знаю. Я вижу это в его глазах и уверена, что сегодня увижу опять, если он вечером заедет в гости – а он меня навещает почти каждый вечер. Брендон считает, что я отлично держалась, что я очень храбро держалась… для женщины. На самом деле мне кажется, что до нашего первого разговора о моем гипотетическом ночном госте, он считал, что я сделала все точно так, как сделал бы и он сам, окажись на моем месте… и если бы у него в довершение ко всему была бы высокая температура. Мне кажется, большинство мужчин именно так и относятся к умственным способностям женщин: что женщины тоже умеют думать, вот только их мысли похожи на бред тяжелобольного на крайней стадии малярии. И этим вполне объясняются странности в их поведении, верно?
Я говорю сейчас о снисходительности – которую мужики проявляют по отношению к нам, женщинам, – но я говорю и еще об одной интересной вещи, которая гораздо страшнее. Он меня просто не понял. И это никак не связно с разницей полов. Просто таков уж удел человека, и непонимание – это лишь лишнее подтверждение, что каждый из нас безнадежно одинок. Что бы мы себе ни думали, на самом деле каждый из нас одинок. В том доме происходили ужасные вещи – по-настоящему ужасные вещи, – а он этого не понял. Я рассказала ему о том, что я пытаюсь делать, чтобы этот страх не терзал меня изнутри, а он кивнул, он улыбнулся, он искренне мне посочувствовал, и наверное, в конечном итоге мне это чуть-чуть помогло, но он самый лучший из всех… но даже он так и не понял ужасной правды… не понял, что страх не проходит, наоборот, он продолжает расти и расти и превращается в черный громадный дом с привидениями у меня в голове. И он до сих пор не прошел. Он во мне, этот черный дом, и его двери «гостеприимно» распахнуты, он приглашает меня войти… приглашает вернуться, а я не хочу туда возвращаться, но иногда все-таки возвращаюсь, и когда я вхожу в этот дом, дверь тут же захлопывается за мной и замок закрывается сам собой.
Ладно, проехали. По идее, когда я узнала, что моя догадка насчет телефонных проводов была ошибочной, мне должно было стать легче. Но легче не стало. Потому что какая-то часть меня была на сто процентов уверена – и уверена до сих пор, – что даже если бы я тогда заползла за кресло и включила бы этот проклятый телефон в розетку, он бы все равно не работал. Может быть, телефон на кухне заработал потом, но тогда он тоже не работал. И у меня был единственный выбор: бежать оттуда как можно скорее или стать легкой добычей того кошмарного существа и скорее всего умереть.