Ну давай, Джесси, пей. Только осторожнее.
Джесси подождала пару секунд, но все было тихо. Рут заткнулась, по крайней мере на время. Она открыла глаза, медленно наклонила голову, свернутая трубочкой карточка торчала изо рта, как знаменитый мундштук Рузвельта.
– Господи! Пожалуйста… пусть все получится.
Конец самодельной соломинки опустился в воду. Джесси закрыла глаза и всосала воду. Поначалу ничего не произошло и внутри шевельнулось горькое разочарование. Но потом ее рот наполнился вкусной прохладной водой, и это было как экстаз. Она бы всхлипнула от радости, на рот был занят свернутой подписной карточкой, так что она только замычала от удовольствия.
Долгожданная вода ласкала горло и рот, словно нежный шелк. Она пила жадно, бездумно, как голодный теленок сосет вымя матки. Соломинка была далеко не идеальной; вода шла с перерывами, с хлюпаньем, а не ровной струйкой. Большая часть стекала обратно из-за неровных, неплотно прилегающих сгибов карточки. Краем сознания Джесси это отмечала, слышала, как капли падают на покрывало, словно редкий дождь. Но она отчаянно верила, что это – величайшее изобретение, созданное человеком…
Не пей все, оставь что-нибудь на потом.
Джесси не знала, который из ее внутренних голосов подал эту мысль, но это было не важно. Совет замечательный, но с тем же успехом можно было доказывать восемнадцатилетнему парню, доведенному почти до сумасшествия шестью месяцами глубокого петтинга, что даже если девушка и созрела на что-то большее, то у него все равно ничего не выйдет, потому что у них нет резинки. Бывают такие моменты, когда невозможно прислушаться к голосу разума. Тело просто берет свое, и ничто его не остановит. И еще Джесси поняла, какое это блаженство – потакать естественным потребностям организма.
Она продолжала пить через свернутую карточку, наклоняя стакан, чтобы конец этой мокрой малиновой штуки оставался под поверхностью воды. Какой-то частью сознания Джесси понимала, что соломинка течет и надо бы остановиться и дать ей немного высохнуть. Но она словно обезумела от жажды и все пила и пила.
Она пришла в себя только тогда, когда обнаружила, что на протяжении нескольких секунд втягивает лишь воздух. Вода еще оставалась в стакане, но соломинка была слишком короткой, чтобы до нее добраться. На покрывале, под свернутой в трубочку рекламкой, расползалось влажное пятно.
Наверное, я смогу добраться до того, что осталось. Если вывернуть руку так же, как тогда, когда я доставала стакан, и вытянуть шею, я, может быть, и смогу достать до воды. Наверняка