— Я… я все равно не хотел танцевать с тобой, ты… ты — негритянский ублюдок! — Квентин процедил эти слова сквозь зубы, прежде чем отвернуться от Деирдре.
Он сказал это не так громко, чтобы услышал Виктор или кто-либо другой — Дуг или Виктор, без сомнения, тут же вызвали бы его на дуэль. Но Деирдре вздрогнула от этих слов. Квентин успел бросить на нее исполненный ненависти взгляд, затем повернулся и оставил девушку в покое. Она смотрела ему вслед, оцепенев от ужаса и стыда. В этот момент инициативу взял танцмейстер. Очевидно, он почувствовал, что может сгладить конфликт, и сделал это с присущим ему обаянием, а также с очаровательной улыбкой на лице. Деирдре была такой красивой, а месье вел себя с нею резко — это было непростительно.
— Мадемуазель! — Танцмейстер, который, как и большинство людей его профессии, был французом, склонился в глубоком поклоне перед побледневшей Деирдре. — Может быть, вы окажете мне честь? Для меня было бы огромной радостью начать новый танец с такой красавицей, как вы!
Деирдре словно в забытьи подала ему руку и последовала за ним, чтобы стать во главе танцующих пар. Она чувствовала себя такой обиженной… Но тут зазвучала музыка. Танцмейстер ободряюще подмигнул ей и сделал первые шаги, с которых начиналась довольно сложная танцевальная фигура. Деирдре пришлось сосредоточиться, чтобы все делать правильно, и она тут же забыла и о Квентине, и о его отвратительном поведении. В конце концов она наслаждалась честью возглавить этот танец. Девушка подняла голову, улыбнулась и позволила танцмейстеру элегантно вести ее. Время от времени Деирдре посылала сияющую улыбку восхищенно глядящему на нее Виктору, а Квентину, который присоединился к своим родителям, она улыбнулась снисходительно.
Нора сияла от гордости за свою красавицу-дочь, возглавлявшую танцевальные пары. «Enfant terrible»>[13] с достоинством королевы танцевал на балу у Кинсли!
Дуг же, напротив, был настроен скептически. Он не знал, что именно произошло, однако в одном был уверен: Деирдре и Виктор сегодня испортили отношения с Квентином Кинсли. Могло быть еще хуже, потому что Дуг представлял себе, что сказал сын соседей его дочери. Пока что волны улеглись, однако Дуг видел дальнейшее развитие отношений с соседями в черном цвете. Ведь даже если старые Кинсли желали, чтобы Квентин прекратил ухаживать за Деирдре, его унижение перед обществом, конечно, не понравилось ни лорду, ни леди. Но, с другой стороны, выдержка Виктора заслуживала восхищения! Сам Дуг в его возрасте вряд ли смог бы так великолепно владеть собой. Скорее всего, он уложил бы молодого Кинсли на месте с помощью пары ударов.