– Ты «мыла» мексиканского обсмотрелась, что ли? – прикрикнул Ян. – Чем тебя не устраивает наша жизнь? Тебе мало спокойствия и любви? Страстей захотелось неземных?
Он уже открыл рот, чтобы высказать соображения насчет климакса и его губительного влияния на женский мозг, но увидел Верино несчастное лицо и замолчал.
– Не надо, Ян… – тихо сказала она. – Я давно уже думала о том, как нам разойтись… Ты перейдешь на новое место, а я вообще уйду с работы и стану домохозяйкой. Ты не представляешь, как давно я мечтаю побездельничать.
Колдунов грустно покачал головой.
– А отделение, значит, побоку?
– Ну, Светка же останется. Она тут порядки наведет, хорошей заведующей будет, не хуже тебя. Я помогу ей на первых порах, а потом вырастим мне замену. Это очень хорошо, что тебе предложили вернуться на кафедру.
– Как быстро ты во всем разобралась, – огрызнулся Колдунов. – Просто наступит для всех рай на земле, если я вас покину.
…Потом они долго ласкали друг друга, но каждый уже знал, что в этих объятиях не найдет утешения.
Шло время, но ничего не менялось. Колдунов работал в больнице. Ни Кузнецов, ни Стогов о себе не напоминали, а он тоже им не звонил, сочтя предложение о службе на кафедре обычным трепом. Ян по-прежнему радовался при виде Веры, но ни разу больше не оставался с ней наедине, не вполне понимая, получается это случайно или Вера сознательно избегает таких встреч.
В один прекрасный день он с удивлением осознал, что давным-давно не был с женщиной и почему-то совершенно не страдает от этого. Нет, он с удовольствием разглядывал юных девиц и при случае был всегда готов прихватить какую-нибудь из них за попу, но острого желания завлечь девчонку к себе и оттянуться с ней по полной программе у него не возникало.
Колдунов грустил и постоянно ошивался в Верином кабинете, надеясь, что она оценит его безупречное поведение.
А сейчас Вера сама зашла в операционную.
– Вы скоро заканчиваете, Ян Александрович? – осведомилась она официальным тоном.
– Да минут через пять. Уже зашиваю.
– Мне позвонили от главного врача. Она ждет вас у себя, как только вы закончите операцию.
Ян скривился: чего еще эта стерва от него хочет?
Действительность превзошла самые худшие ожидания.
В кабинете Алевтина Васильевна была не одна. За столом для посетителей сидел невыразительный дядечка лет тридцати пяти. Глаза его были серыми и тусклыми, как алюминиевые ложки, а костюм выглядел на дядечке как форма. Выражение лица Алевтины было растерянным.
– Присаживайтесь, Ян Александрович, – сухо сказала она, и Ян подумал, что, как бы дело ни повернулось, соблазнять его сегодня точно не будут.