Ей становилось плохо, она начинала плакать, кричать, а иногда, когда мама была в особенном ударе, даже биться головой о стену. На этой стадии мать совершенно успокаивалась, говорила: «Прекрати, как тебе не стыдно, истеричка!» – и улыбалась, как вампир после удачной охоты.
Наверное, она действительно подогревалась этой энергией скандала. Но теперь Катя уже не могла тратить свои силы на истерику, теперь она была нужна своему ребенку.
Поэтому она глубоко вздохнула и не стала ни плакать, ни кричать.
– Ты говоришь о свободе? – спросила мама надменно. – Но позволь тебе напомнить известное выражение: «Каждый человек свободен, но его свобода кончается там, где начинается свобода другого человека». Если бы ты жила одна, то ради бога, приглашай кого хочешь. Но пока мы живем вместе, изволь считаться со мной.
И тут Катя окончательно все поняла. Всю свою жизнь до сегодняшнего дня она считала маму не только умным и интеллигентным человеком, но еще и самоотверженной женщиной, которая живет только ради дочери. Так, во всяком случае, всегда говорила сама мама, а Катя ей верила. Но если посмотреть на вещи непредвзято, вырисовывалась совсем другая картина.
Мама воспитывала ее очень сурово, редко баловала подарками, а из развлечений Кате были доступны только посещения Эрмитажа, филармонии и Мариинского театра. Все остальное мама считала низкопробным. За несанкционированным походом с подружками в кино следовал грандиозный скандал. Вообще скандалы и бойкоты были в Катином детстве частым явлением, но она считала, что это происходит не от плохого маминого характера, а делается ради того, чтобы Катя выросла достойным человеком. Почему мама решила, что, если она по два месяца не будет разговаривать с дочерью, это благотворно скажется на формировании ее личности, было непонятно, но Катя считала, что так и надо.
Стоило Кате подружиться с какой-нибудь девочкой из класса или из музыкальной школы, как тут же подружка объявлялась «девочкой не нашего круга», о ее родителях говорились всякие гадости, и Кате запрещали с ней общаться.
Катя усмехнулась. Это какой же дурой надо быть, чтобы дожить до тридцати с лишним лет и не понять, что мамашей руководил обычный эгоизм! Почему она раньше не заметила, что все скандалы разгорались не тогда, когда Катя получала двойки или не хотела посещать музыкальную школу, а тогда, когда она, по маминому мнению, не так на нее смотрела или говорила с ней недостаточно вежливо. Стоило Кате в ответ на предложение немедленно вымыть окна сказать: «Мама, я устала, давай завтра», – как на ее голову обрушивался такой водопад негативной информации о ней самой, что приходилось браться за тряпку.