Пытаюсь как-то удержать себя на поверхности, не погружаясь в забытье. Пробую считать до ста, понимаю, что это плохая идея: наоборот, уволакивает в сон. Принимаюсь с повышенным вниманием разглядывать окружающие предметы. Причудливый кованый канделябр с ножкой, изображающей виноградную лозу. На стене – несколько кинжалов разной длины и гобелен. На сей раз обошлось без религиозной тематики, никакого святого Веллира и силы мысли. Просто лесной пейзаж и волк лежит, положив голову на лапы, и подозрительно смотрит с гобелена.
А я вдруг вспомнила про чай. Протянула дрожащую руку, благо сиденье стула совсем рядом, взялась за чашку так крепко, как смогла, поднесла к губам и сделала несколько больших глотков. Вкус отвратительный: я терпеть не могу сладкий чай, а этот – очень сладкий. Но именно это мне сейчас и нужно: как раз сладость-то и придает сил. Должна, по крайней мере.
Поставила чашку обратно. Расплескала, конечно, по дороге, но это сейчас тревожит меня меньше всего. Посмотрела на Дамиана. Кажется, появился румянец. Очень-очень слабый, едва заметный, но, похоже, придется считать, что этого достаточно, потому что дольше я не продержусь.
Пытаюсь приподняться на правом локте, но голова начинает кружиться еще сильнее. Приходится вернуться в исходное положение и все дальнейшее проделывать лежа. Еще раз обмакиваю тряпицу в сок тысячелистника: он поможет остановить кровотечение, и стараюсь затянуть рану на руке так туго, как только могу. Это сложно: ведь в моем распоряжении только одна рука, и та еле-еле ворочается. Затягиваю повязку зубами. Ладно, что могла, я сделала, а в остальном придется положиться на особые свойства собственного организма.
Наверное, последнюю мысль я пропустила в сознание зря. Поскольку сразу после этого погрузилась в беспамятство.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я очнулась. Предполагаю, что не слишком много. Где-нибудь от двадцати минут до часа. Дамиан по-прежнему не то был без сознания, не то спал, но щеки уже приобрели нормальный, живой оттенок вместо мертвенно-бледного, а дыхание было ровным и глубоким.
Я осторожно попыталась подняться. Слабость оставалась весьма ощутимой, но голова больше не кружилась. Я поднесла к глазам левую руку. Кровь просочилась сквозь повязку, но не текла и, похоже, успела слегка подсохнуть. Стало быть, мне повезло: остановить кровотечение все-таки удалось.
Аккуратно, не делая резких движений, я встала с кровати и принялась ликвидировать следы «преступления». Прежде всего допила остывший чай, хоть и не была вполне уверена, добавит ли мне напиток сил или все это – полнейшая ерунда. Намочила несколько чистых тряпок в воде, которая была приготовлена еще раньше, сразу после прихода доктора. Осторожно смыла подсыхающую кровь с живота и бока Дамиана, а также со своей левой руки. Опустила предварительно закатанный рукав. Выливать остатки сока тысячелистника не стала: пусть думают, что я приготовила его не для себя, а для Дамиана на случай, если у него возобновится кровотечение. Теперь следовало наложить ему новую повязку на рану в боку, но у меня снова закончились силы. Комната разок покачнулась, и я поспешила сесть на кровать. Немного отдышалась. А потом услышала голос Дамиана: