— Моя сестра тоже. Кэт никогда не отвергала здравый смысл, когда дело касалось моды.
— Нет, — резко произнесла Фиона, — только, когда дело касалось ее добродетели.
Челюсти Малкольма до боли сжались.
— Возможно, моя сестра и совершила некоторые ошибки в юности, но ты должна признать, что сейчас она более осмотрительна.
— Осмотрительна? Ты называешь совместное проживание с семью мужчинами посреди леса…
— Они всего лишь ее подмастерья. Я уже не единожды объяснял это.
— Конечно, — сухо согласилась Фиона. — Ну, так как, заключим пари? Моя сестра против твоей.
Малкольм обдумал это. Он был так подавлен из-за их ссор. Возможно, этот способ хоть немного восстановит его мир.
— Договорились, — сказал Малкольм. — А ставка?
— Если выиграю я, то ты перестанешь докучать мне просьбами о ребенке, и мы будем проводить каждый сезон в течение пяти следующих лет в Эдинбурге.
— Весь сезон? — прошипел он. — В течение пяти лет?
— Именно так. И ты не будешь экономить на расходах.
— Это непомерно высокая ставка.
— Боишься проиграть?
Он заскрипел зубами.
— Нет, я не боюсь проиграть. Я знаю Кэт и кое-что о ней, что ты никогда не сможешь понять. Именно это дает мне уверенность, что она без труда выиграет у твоей бледнолицей сестрицы.
— Ах! — Фиона вскочила со слабым шуршанием шелка. — Не смей дурно отзываться о моей сестре! По крайней мере, у Мюриен имеются манеры. А Кэт разгуливает в одежде, покрытой деревянной стружкой и пропахшей обожженным металлом.
Малкольм сжал свои руки в карманах, пытаясь сдержаться и не кинуться на нее.
— Достаточно! Вот моя ставка, мадам жена: ты вновь пустишь меня в свою постель. И это будет продолжаться до тех пор, пока мои усилия не принесут плоды. У меня будет сын. Так или иначе.
Рука Фионы сжала спинку стула, глаза наполнились слезами.
— Я знаю, что происходит с браком после рождения ребенка. Мой собственный отец…
— Я не твой отец. Я никогда не брошу тебя.
— Он тоже не бросал. В физическом плане. Как только он заполучил наследника, он просто начал больше интересоваться другими вещами.
Малкольм вцепился рукой себе в волосы.
— Фиона, я не буду…
Она шагнула вперед, ее взгляд был почти умоляющим.
— Малкольм, можешь ли ты обещать, что твои чувства ко мне не изменятся? Даже после того, как у нас появится ребенок?
Он открыл рот, чтобы пообещать, но заколебался. Способен ли он вечно любить женщину? Фиона увидела это в его глазах — вспышку его неуверенности, темную и ужасную. Сердце Фионы рухнуло, и от нее потребовалась вся ее гордость, чтобы продолжать держать голову прямо. Она была права, отказывая ему. Права в своем беспокойстве, что его чувства к ней могут измениться. Однажды она ожесточила свое сердце. Малкольм был в ярости из-за ее решения не иметь детей. Но она могла противостоять его гневу лучше, чем его безразличию. Когда-нибудь она сможет согласиться завести ребенка, но не сейчас. Не сейчас, когда она все еще так отчаянно влюблена в своего собственного мужа.