Но он только скрестил руки на груди так, что ткань на плечах натянулась, а черная прядь упала ему на глаза. Она облизнула губы. Он был весьма привлекателен. Равен ей по красоте. Из них получится великолепная пара, все будут любоваться их красотой, восхищаться их манерами и чистотой крови, завидовать их богатству. То есть, пока это было только его богатство, но оно может принадлежать и ей тоже, если она верно разыграет свои карты.
Решимость росла в сердце Мюриен. Она не позволит Девону Сент-Джону уйти. Он был ее идеальным мужчиной, тем самым, кого она ждала.
— Мистер Сент-Джон, я подумала… вы не хотите завтра покататься со мной верхом и…
— А вы ездите верхом? — спросил он так удивленно, как будто она призналась, что ее любимое занятие — прыгать с крыши.
— Э… да. Конечно, я езжу верхом.
— А… И вы хорошо ездите?
Да что же это такое? Она поежилась.
— Ну конечно!
Он прищурился, и она обнаружила, что завороженно смотрит на спутанные ресницы в уголках его глаз. Это было так необычно: черные ресницы и синие — синие глаза.
— А когда вы ездили верхом в последний раз?
Она не помнила. Она только помнила, что получила тогда множество комплиментов и два импульсивных предложения руки и сердца еще до того, как взобралась на мерзкое животное, которое для нее кто-то оседлал.
— Я думаю, два года назад. Или три.
И тогда он засмеялся, и этот смех ошеломил ее. Она вздернула подбородок.
— Не вижу тут ничего смешного.
— Не беспокойтесь, дорогая, — сказал он, отталкиваясь от стены и проходя мимо нее к своей комнате. — Я смеялся не над вами, а над самим собой. Над тем, что боялся дурацкой легенды. Похоже, что талисман Сент-Джонов все-таки можно победить.
И на этой загадочной фразе он вошел в свою комнату и захлопнул дверь, оставив ее одну в коридоре.
Однажды я лежала в кровати, пытаясь уснуть, и мне открылась истина. Мама, мужчины — как нарывы на коже Земли. Будь моя воля, я взяла бы нож и проткнула их всех!
Некогда кроткая леди Люсинда своей удивленной маме, виконтессе Брэдфорд, когда эта великодушная леди зашла узнать, почему ее дочь пропустила завтрак.
— Его невозможно застать в замке.
Фиона прижала пальцы ко лбу, где нарастала мучительная боль.
— Мюриен, ты здесь и недели не провела. Как ты можешь…
Мюриен повернулась к ней лицом.
— Не будь дурочкой, Фиона! Как я заставлю его влюбиться в меня, если он вне досягаемости? Он разъезжает с сестрой Малкольма уже три дня подряд. Я совсем его не вижу.
Мюриен была права и Фиона знала это. Но ее голова болела так сильно, что она смогла только молча кивнуть. По какой-то причине ее план трещал по швам: не только Сент-Джон не заинтересовался Мюриен, но и Малкольм, вопреки тому, что он выигрывал пари, становился все холодней день ото дня.