Наиболее экзотической фигурой ордена являлся монгольский интеллигент Хаян Хирва. Полиглот, путешественник, посетивший Францию, Германию, Турцию, он увлекался эсперанто и мечтал о создании единого общеазиатского языка.
Особую когорту розенкрейцеров представляли петербургские врачи. Один из них — Константин Николаевич Рябинин. Он познакомился с Рерихом в 1898 году. «Общность интересов по изучению трудных и малодоступных для понимания широких масс областей человеческого духа сблизили нас», — напишет Рябинин в предисловии к своему дневнику «Миссия Николая Рериха. Развенчанный Тибет». Константин Николаевич был известен в Петербурге прежде всего как талантливый врач-психиатр, занимавшийся терапией эпилепсии.
Рерих встречался с ним в связи с болезнью жены, и вскоре доктор начал движение по ступеням мартинистской иерархии. Однажды художник привел в стационар Рябинина второго секретаря посольства Японии Есуке Мацуоку, с которым познакомился в 1912 году на одном из придворных раутов, где Николай Константинович присутствовал как секретарь «Общества поощрения художеств». Дипломат выполнял в столице весьма щекотливое задание— он подыскивал врача-консультанта для императора Иошихито, которого мучили приступы безумия. Японец бегло говорил по-русски, так что при общении с ним не возникало трудностей. Кроме того, этот самурай обладал связями с японскими тайными организациями: «Обществом черного дракона» и «Обществом основ трона», — заботившимися о престиже и репутации императора.
Уже упоминавшийся Павел Васильевич Мокиевский, входивший в комиссию по проверке способностей Яна Гузика, также принадлежал к числу посвященных. Как член правления литературного фонда он знал весь писательский круг Петербурга. Длительное время Мокиевский работал заведующим отделом философии журнала «Русское богатство». В столице его называли «литературным доктором». Его ценили как гипнотизера, и больше того — телепата. «Как и все новое, гипнотизм вызвал противоречивые суждения и породил недоразумения», — писал Мокиевский во вступительной статье к труду профессора Бони «Гипнотизм». С другой стороны, влиятельный Павел Васильевич был известен как филантроп, способный прийти на помощь тем запутавшимся в революционном угаре студентам, которым грозил острог и ссылка. Одним из них был Глеб Бокий, чье имя зловеще прогремело потом в 1918 году, когда он возглавил красный террор на посту начальника питерской ЧК.
В 1906 году Бокий был арестован царской полицией за то, что, будучи студентом Горного института, организовал в нем конспиративную явку большевиков под видом бесплатной столовой для малоимущих учащихся. Задержанному грозил большой срок. «Мокиевский внес за меня 3000 рублей, под залог которых я был выпущен на свободу», — вспоминал Бокий за месяц до расстрела в 1937 году.