Глава 9. ДАВАЙ ПОИГРАЕМ В ШАРАДЫ
Мягкий свет, просачиваясь сквозь ажурный тюль, рисует на стенах причудливые узоры. Десятки плюшевых зверюшек сидят на кровати, ползают по теплому шерстяному ковру, свисают с люстры. В их пластиковых глазах навечно застыли радость, нежность, любовь. Вышитые цветными нитями рты улыбаются, будто бы говоря: «Все будет хорошо. Все пройдет». Набитые синтепоном лгуны.
Она слишком хорошо помнит эту комнату, этот день, этот миг. Миг, когда привычный светлый и добрый мир разлетелся вдребезги. Миг, когда ей пришлось повзрослеть. Стремительно, насильно, жестоко.
Она сидит на полу, наблюдая за всем снизу, отчего ее родители кажутся великанами. Картинка в глазах начинает расплываться от наворачивающихся слез обиды и злости. Щека горит от отцовского удара. Из носа течет крохотный багровый ручеек, от которого на губах появляется привкус железа. Ее пальцы сжимает теплая рука. Брат.
— Я не позволю тебе сделать это с нашими детьми!
Мама. Обычно спокойная, рассудительная, будто светящаяся изнутри от ласки и нежности, стоит, раскинув руки. Кричит. Громко, зло, непреклонно. Мягкие губы вытянулись в тонкую ниточку. В карих глазах нет и следа тех доброты и понимания, что всегда заставляют чувствовать себя родным, дорогим, важным человеком. Сейчас в них только ярость. Ярость матери, готовой пойти на все, только бы защитить своих детей.
— У тебя нет права голоса. Я все уже решил. Они станут частью программы.
Отец. Умный, заботливый, любящий. Где он? Кто этот человек в его теле? Чей это отдающий холодом голос?
— Да послушай же ты себя! Это же наши дети! Твои дети! Такой судьбы ты им желаешь? Стать сиротами при живых родителях? Хочешь позволить этим мясникам сделать из них… Сделать из них…
Мама со злостью стирает со щек крохотные капельки. Мама плачет. Почему, папа?
— Совершенных людей.
— Никогда!
Отец качает головой и усмехается. Неестественно, непривычно. На его лице вдруг появляется кривая улыбка. А в руках… В руках пистолет.
— Лена, отойди.
— Нет! Ты заберешь детей только через мой труп!
Мама стоит выпрямившись, будто внутри нее стержень. Неестественно прямо, гордо вздернув голову. И даже когда в лоб ее уткнулось пистолетное дуло, не дрогнула.
Глаз касается мягкая тьма с красноватыми прожилками. В уши врывается шепот.
— Не смотри…
Выстрел.
Грохот множится в голове, отдаваясь ударами где-то в груди. Проникает в кровь сквозь стенки сосудов. Разносится по всему организму, отравляет каждую клетку. Жжется. Давит. Крушит сознание на мелкие осколки и вновь собирает, теряя кусочки пазла. Больно.