— У меня есть только ты, — шепнула она.
Ты ласково погладил ее по спине, улыбнулся и вдохнул аромат ее духов, зовущий, тонкий, нежный. В это мгновение ты понял, что если вдруг когда-нибудь ты решил бы исключить ее из своих мыслей, то не прожил бы и одного вздоха.
— Знаешь, что мы сделаем? — сказал ты, глядя ей в глаза и вытерая две слезинки большими пальцами. — Завтра я повезу тебя на целый день в Мальчезине[8], идет?
— Что это, Мальчезине? — спросила она, все еще всхлипывая.
Ее руки, почти воздушные, едва касались тебя, и в этот момент ты не представлял себе ничего более прекрасного, чем держать ее в своих объятиях и предаваться переполнявшей тебя нежности. Вы были такие похожие и такие разные телом и духом.
— Это такое место, — ответил ты, — называется Мальчезине. На озере Гарда. Там есть замок. А еще там можно выходить на канноэ, или под парусом, или как тебе больше нравится.
— Ты и вправду поехал бы ради меня? — воскликнула она так искренне, что и без слов становилось понятно, как нужна была ей эта поездка.
— Ну конечно, — ответил ты поспешно и смущенно поцеловал ее в голову, по-дружески растрепав ей волосы ладонью.
Она посмотрела тебе в глаза, и ты чуть не захлебнулся в этих изумрудных озерах. Казалось, что взгляд ее длился вечность, а тебе все равно было мало.
— Только мы одни? — спросила она, вдруг просветлев.
— Да, мы одни. Или, если хочешь, захватим еще кого-нибудь. Я могу позвать ребят, вот и познакомитесь.
— Нет, — сказала она тихо. — Я хочу быть с тобой.
Она снова приблизилась к тебе и снова прижалась лицом к твоей груди.
Ты не знал, сколько времени вы сидели вот так, обнявшись, испытывая неземное и в то же время простое человеческое счастье, счастье с закрытыми глазами, которое вдруг все прояснило до мелочей, и удивление от того, что привычное восприятие мира становилось излишним, потому что каждый из вас наконец оказался там, куда изначально стремился в ожидании чуда.
Просто ты никогда этого не знал и уж тем более не представлял себе, что когда-нибудь это случится. И все же цель была именно эта — понять через любовь, кто ты есть, ради чего живешь и что есть эта невидимая и сверхчеловеческая благодать.
Потом все земное вернулось на круги своя, туда, где ему и надлежало быть. Ты всю жизнь мечтал, что тебя полюбит та единственная, которую теперь ты сжимал в своих объятиях. И чтобы окончательно не потеряться — то ли в реальности, то ли в мечтах, ты попытался прийти в себя и переключить внимание на гармоничный ансамбль площади, но твой взгляд то и дело возвращался к ней.