Что до всего остального, мама была невыносимой, воплощением Sturm und Drang[19], и только командовала: «Джованни, сюда… Джованни, туда… Джованни, иди наверх… Джованни, спускайся вниз… Нет, вазу не сюда! Оставь, я сама ее отнесу!»
Папы не было, и ты, в руках mother Антонеллы, как слепой послушный мячик, скакал во все стороны, из комнаты в комнату. Сельваджа смеялась. Она рада была помочь тебе и всячески старалась, чтобы мама не заставляла тебя одного бегать по всему дому.
Ты подумал, что будет нелегко ужиться с матерью и терпеть ее каждый день. И дело было даже не столько в ее тяжелом характере, сколько в том, что у нее была тенденция к гиперактивному поведению.
Под конец этого первого импровизированного этапа переезда она заявила, что забыла на старой квартире что-то очень важное, и ушла.
Вы с Сельваджей остались одни, ты дотащился до гостиной в надежде прилечь на диван и отдышаться. Но, поскольку комната представляла собой минное поле коробок и мешков, тебе пришлось отказаться от этой мысли. Ты позвал Сельваджу, но она не ответила, тогда ты поднялся на второй этаж. Ты снова позвал ее, эхо твоего голоса отскочило от потолка и в полной тишине, в какую неожиданно окунулся дом, вернулось обратно. Тогда ты понизил голос и, как бы боясь побеспокоить кого-то, осторожно снова позвал ее. Потом ты замолчал, потому что услышал, или тебе это показалось, как она мурлычет себе под нос какую-то нежную и грустную мелодию. Ты приблизился к ее новой комнате, как раз напротив твоей, и привычно уже заглянул в щелку приоткрытой двери.
Она разбирала свои новые приобретения, что-то развешивала в шкафу, а что-то раскладывала по ящикам комода, некоторые вещи прямо в целлофане. Ты и твой отец годами не пользовались этой комнатой, и ты радовался, что теперь у нее появилось новое предназначение. Наблюдая за этим прекрасным существом, всецело погруженным в свои заботы, ты долго не мог решиться отвлечь ее от дела. К сожалению, знакомый неуклюжий паж, временно занявший твое место, неловко переставляя ноги, задел за дверной наличник, и она обернулась на шум, но не увидела тебя. Она замолчала, и тишина, сменившая ее пение, сразу же разогнала ауру, которая до этого момента наполняла комнату. Тогда ты решил, что у тебя нет другого выбора, и открылся.
— Сельваджа? — позвал ты. — Это я, Джованни, можно войти?
Не дожидаясь ответа, ты открыл дверь. Она повернулась к тебе лицом и кивнула. На ней была красивая темно-синяя юбка в складку, которая при движении создавала что-то вроде окружности.
— Хочешь пить? — спросил ты. — Или есть?