– Что это за рукопись? – спросил отец Андрей.
Каштан облизнул пересохшие губы.
– В ней указано, где находятся бриллианты… – Каштан сунул руку в карман и достал маленький холщовый мешочек. Протянул его дьякону.
– Держите. Мне это уже ни к чему. Я…
Каштан закашлялся, и ворот его бежевого пальто покрылся пятнами крови.
– Вам нельзя говорить, – тревожно проговорила Марго. – Берегите силы. Скоро здесь будут люди, и они вам помогут.
Каштан усмехнулся.
– Бедный прокурор. Он так и не успел понять, что бриллиантов там уже нет. Но я… торопился. Потому что увидел вас в окно, дьякон… Вы не дали мне насладиться местью… в полной мере…
Из коридора послышались шум шагов и громкие голоса людей.
– Наконец-то, – тихо пробормотал Каштан. Голова его бессильно упала на плечо, и к тому моменту, когда в номер ввалились вооруженные милиционеры, Каштан был уже мертв.
– Боже-боже… Ну и дела, – все приговаривал бледный от волнения Левкус, пока грузили на носилки мертвых бандитов и увозили раненого мальчика. – Что же это за месяц такой, а? Да что там месяц – вся жизнь! Нет, ребята, жена права: надо увольняться из органов к чертовой матери. Устроиться на нормальную работу, где нет ни трупов, ни убийц, ни маньяков. Я двадцать лет в прокуратуре и заслужил спокойную старость.
Взгляд Левкуса упал на руку дьякона, сжимающую холщовый мешочек.
– Что это у вас в руке, батюшка? – неприязненно спросил Левкус.
– Бриллианты, – ответил отец Андрей.
– У вас под ногами три трупа, а вы находите силы, чтобы острить. Вы безжалостный человек, дьякон.
Отец Андрей молча положил холщовый мешочек на стол. Затем устало опустился на кровать. Марго села рядом с ним.
– Эксперт сказал, что с мальчиком все будет в порядке, – тихо сказала она, тронув дьякона за рукав. – Как думаете, он прав?
– Уверен, что прав, – спокойно ответил отец Андрей. – Если Штерн говорит «в порядке», значит, так и есть.
Марго вздохнула, пробормотала «слава богу» и, не в силах больше бороться с усталостью, положила голову дьякону на плечо.
3
Следующей ночью выпал первый снег. Снежинки летели мимо черного квадрата окна, и Марго Ленской все это напоминало негативный оттиск газеты – белые буквы на черной газетной полосе.
Она сидела на диване, перед пылающей печкой, в теплых белых носках и красном свитере грубой вязки и держала двумя руками, как это делают дети, огромную чашку с горячим, крепким, сладким кофе.
Отблески огня прыгали в ее зеленых глазах, как маленькие чертики. Рядом расположился отец Андрей. Сегодня он был не в рясе, а в теплой коричневой водолазке. Его длинные темные волосы были зачесаны назад, открывая высокий, красивый лоб.