И только по ночам, в постели, они снова превращались в неистовых любовников, словно старались отдать друг другу всю накопившуюся за день страсть.
И каждый вечер, когда Михаил Иванович переводил взгляд от своих записей на Анну, в памяти его всплывал разговор с табачным королем.
Впрочем, вспоминать было почти не о чем. Все произошло буднично и спокойно, без криков и шекспировских ломаний шпаг. Едва шахматист и табачный король уединились в соседней комнате, как Бостанжогло заговорил – деловитым тоном, исключающим всякую двусмысленность:
– Господин Чигорин, я отдам вам Анну и не стану вас преследовать. Но при одном условии.
– Что за условие? – мрачно спросил Михаил Иванович.
– Вы проиграете этот матч, – так же прямо и просто ответил Бостанжогло.
Михаил Иванович изумленно посмотрел на круглое, заостряющееся к носу лицо Бостанжогло.
– Но… я пока не веду в счете, – неуверенно проговорил он.
– Я знаю ваш талант, – сказал Бостанжогло. – И знаю, что вы можете выиграть. Но вы не выиграете. Вы сделаете все, чтобы не выиграть.
– Но зачем вам это?
Бостанжогло облизнул губы и улыбнулся улыбкою дельца и игрока:
– В деле замешаны большие деньги. Я единственный поставил против вас. Ставка очень высока. Соглашайтесь, это хорошее предложение. Вам не уйти из особняка, вы это прекрасно знаете. А даже если уйдете – вам все равно конец. Подумайте, Михаил Иванович. Всего один проигранный турнир. Мало ли у вас их было? И мало ли будет впереди?
Чигорин молчал, не в силах поверить собственным ушам. Бостанжогло выждал минуту, потом спросил сухим, деловым голосом:
– Ну? Так что вы решили?
– Я решил… Я решил дать вам то, что вы хотите, – ответил Чигорин.
– Вот и хорошо, – кивнул табачный король. – Пора вернуться к наших друзьям и объявить им о счастливом окончании трагедии.
Вот какой разговор произошел между Чигориным и Бостанжогло в соседней комнате, пока друзья шахматиста и слуги табачного короля угрожали друг другу ножами и пистолетами.
С тех пор не проходило вечера, чтобы Михаил Иванович не спросил себя: «Правильно ли я тогда поступил?» Подумав так, он тут же с гневом говорил себе: «Перестань! Это подло – так думать! В конце концов, это не только подло, но и глупо!»
И он снова смотрел на Анну, занимающуюся своим шитьем, и молчал. Но однажды он не выдержал.
– Аня, пришло время все мне рассказать, – тихо сказал он.
– Что именно? – не поднимая головы, спросила Анна.
– Я чувствую, что ты что-то от меня скрываешь. Пока ты не расскажешь правду, мне не будет покоя.
Она вскинула голову и, прищурившись, посмотрела на Михаила Ивановича.