Ричарди внимательно слушал Ливию и искал в ее словах семя, из которого могла вырасти месть. Но не находил.
— Неужели вы не чувствуете ни злобы, ни гнева на мужа за такую жизнь? Не считаете, что он обокрал вас?
Взгляд Ливии переместился вверх и снова остановился на зеленых глазах комиссара. А потом погрузился в их глубину на одну бесконечно долгую минуту. Она увидела в этих глазах, что комиссару знакомо страдание, и прочла в них известное ей чувство — боль.
— Вы потеряли кого-то, комиссар? Вы когда- нибудь тосковали по человеку, которого очень любите?
Ричарди ответил не сразу, на мгновение вспомнив призраков из сквера возле площади Сан-Мартино — молодого мужчину с желтоватой слюной во рту, который, обхватив руками свой живот, повторял «без тебя нет жизни», и висевшую на дереве женщину, которая спрашивала «почему?».
— Скажем так, мне знаком этот вид тоски. Я часто сталкивался с такими случаями в своей работе и знаю, что такое утрата.
— Если вы знаете, что такое утрата, значит, должны знать и о том, как она превращается в часть жизни человека. К ней привыкают, продолжают с ней жить. Я привыкла к своей утрате. Шесть лет назад я родила от Арнальдо сына. Я тогда думала, муж снова будет радоваться, а я верну себе потерянную любовь. Но сложилось иначе. Бог, который приговорил меня до конца жизни сидеть в тюрьме, сам отнял у меня ту радость, которую дал. Что лучше, быть слепым от рождения или ослепнуть? Не знать, что такое цвета, или хотя бы иметь возможность вспоминать их? Этот вопрос я тоже задавала себе тысячу раз. Вообще все эти годы я задавала себе одни и те же вопросы.
— Что же случилось с вашим мальчиком?
— Он умер от дифтерита, прожив всего год. Арнальдо не простил мне этого, как будто я убила сына. Он сказал мне: «Ты не сумела даже быть матерью». Ему был нужен сын. Нужен так же сильно, как жена, даже больше. Это наследник, его продолжение. И доказательство его мужской силы, плодовитости его семени. Доказательство, которое можно предъявить партии и родине. Какая глупость! Разве это не глупость, комиссар? Или вы из тех, кто верит во все это?
— Нет, я не из тех. Что случилось потом, после смерти сына? Вы не стали ближе друг другу?
Ливия вздохнула и провела рукой по собранным в узел волосам.
— Нет. Но мы никогда и не были близкими людьми друг для друга. В любом случае, если сын соединяет супругов, его потеря может окончательно отдалить их друг от друга. Нашего брака с Арнальдо как будто никогда не существовало.
Она замолчала и задумалась о чем-то своем. Потом взглянула комиссару прямо в глаза и спросила: