— Лежи тихо, не шевелись, ты потерял много крови. Как только станет чуть легче, встань и иди со мной, мне не хватит сил отнести тебя наверх.
Это было сказано шепотом, но Микеле уловил ее тон, заботливый и властный. С трудом, но решительно Микеле приподнялся с земли и сел.
— Мне уже легче. И мне лучше уйти, я не хочу, чтобы ты из-за меня попала в беду.
Она положила ладонь на его здоровую руку, не давая двинуться с места.
— Ты не можешь уйти, там, снаружи, полно полицейских. Они ходят вперед и назад. Должно быть, случилось что-то скверное, я не хочу про это знать. Но я уже сказала, тебе нельзя даже двигаться, иначе умрешь от потери крови. Потом, когда поправишься, можешь пойти в полицию на своих ногах. Твои дела меня не касаются. Но сейчас я из христианского милосердия должна тебе помочь.
Ее доводы звучали разумно, к тому же у Микеле не было никакого желания идти в ночь навстречу проклятой судьбе арестанта всего лишь за то, что он защищался. Поэтому он оперся о ее руку. Его спасительница оказалась удивительно сильной для такой худощавой женщины и помогла ему подняться по лестнице особняка.
Она жила одна в крошечной квартире, которую кто-то выкроил из чердака этого старинного здания. А уборная, которой пользовались жильцы, находилась на нижнем этаже. За те месяцы, которые Микеле прожил у своей спасительницы, он сталкивался с несколькими женщинами и мужчинами. Они улыбались ему, но никто с ним не заговаривал. Он обнаружил, что между жителями этих кварталов существует молчаливая солидарность и поэтому они хранят полное молчание перед любым чужаком о том, что здесь происходит. Он не знал, что рассказала о нем девушка, как объяснила его присутствие в своей квартире и объясняла ли вообще. Но, как ни странно, здесь он чувствовал себя в безопасности.
В один из первых дней его пребывания в этой квартире он услышал из окна разговор во дворе. Двое полицейских говорили с консьержкой, расспрашивали о нем. Сомнений не оставалось, они подробно описали его внешность. Консьержка видела его много раз, но сейчас так твердо и решительно заявила, что не знает такого человека, что Микеле улыбнулся, он сам готов был сомневаться в своем присутствии здесь.
И вот по роковой случайности он запел. Это произошло примерно через неделю после ранения, когда он брился перед кухонной раковиной с помощью одного из ножей, который был острее, чем остальные. Он даже не заметил, что поет. Была суббота, светило солнце. Девушка ушла купить немного хлеба и фруктов. Он чувствовал себя лучше и был спокоен. Поэтому, согласно своей природе, стал петь. Песня была новая, имела большой успех. «Скажите вашей подруге, что я потерял сон и постоянно думаю о ней… Люблю ее, очень сильно люблю». В какой-то момент он заметил, что за открытым окном больше не слышны звуки утра. Не звенели даже голоса играющих детей. Он выглянул из окна, боясь, что его предали и, может быть, сюда идет полиция.