Среди сыпучих песков и отрубленных голов (Гартевельд) - страница 15

При содействии любезнейшего из асхабадцев, полковника Ф. Е. Еремеева, я имел возможность осмотреть эту конюшню, причем заведующий ею штаб-ротмистр г. Мазан сопровождал меня лично и давал подробные объяснения.

Да будет мне здесь дозволено сказать несколько слов о красе и гордости лошадиного мира, о текинской лошади.

Существует две породы местных лошадей — ахальская и иомудская. Ахальская, или ахал-текинская лошадь встречается теперь, как редкость. И это вполне понятно.

Во времена прежних «аламанов» (разбойничьих набегов), часто совершаемых в Персию, текинцы нуждались в прекрасных и, во всех отношениях, идеальных лошадях. Теперь же, сделавшись мирными скотоводами и земледельцами, они совсем не занимаются коневодством и, в результате, ахальская порода почти исчезла.

Обе породы туркменских лошадей происходят от арабского коня. Приближаясь по экстерьеру к последнему, иомудская лошадь отличается от него большим ростом и мясистостью и меньшей сухостью, грива и хвост довольно густы. Ахальская же лошадь очень схожа по экстерьеру с английской чистокровной скаковой, и гривы почти не имеет.

Я не «лошадник», и отношусь довольно равнодушно к лошадям; но должен сознаться, что я никогда не видал и даже не предполагал о возможности существования лошадей такой красоты, какой увидел в асхабадской конюшне.

Что ни лошадь — то поэма…

Конюшня имеет около 60 денников и содержится великолепно, несмотря на то, что субсидии от правительства не имеет. Цель этой конюшни заключается в том, чтобы путем скрещивания пород спасти текинскую лошадь от вымирания.

Можно было бы, конечно, устроить подобный завод и в европейской России, но текинская лошадь имеет один недостаток: — кроме туркестанского, другого климата она не переносит и по выводе ее в Россию скоро погибает.

Во всяком случае жаль, что вымирает порода лошадей, делавшая, по персидским рассказам, во время «аламанов» 150 верст галопом, без отдыха…

В Асхабаде я возымел привычку рано вставать и, сидя у окна да попивая свой кофе, любил наблюдать за текинцами, которые, верхом на осликах, привозили в город из своих аулов молоко и зелень.

Времена меняются!

Странно видеть текинца, бывшего «аламана» (разбойника), «степного орла», сидящего не на гордом коне, а на смирном ослике, и везущего не военную добычу, плоды побед, а просто лук и морковь — плоды мирного труда. И приходится констатировать, что туркмены, вообще, теперь утратили свои характерные признаки свободного кочевника.

Народ этот постепенно переходит к оседлой жизни и делается уже оседлым скотоводом и земледельцем.