— Чортъ возьми! — пробормоталъ Тонни. — Оксвичъ, сколько это — пятьдесятъ-одинъ разъ фунтъ, пять шиллинговъ и сикспенсъ?
— Шестьдесятъ-четыре фунта и сикспенсъ, сэръ.
— Шестьдесятъ-пять фунтовъ и сикспенсъ, — поправилъ Филиппъ.
— Простите, — сказалъ Оксвичъ. — Я ошибся.
— Ничего, — отвѣтилъ Филиппъ. — А какой максимумъ ставки на масть?
— Двадцать фунтовъ, — сказалъ Антони, вынимая банковые билеты изъ бокового кармана.
— Я ставлю максимумъ на пики, — сказалъ Филиппъ.
Вышли пики. Филиппъ сосчиталъ свой выигрышъ. Оказалось сто-двадцать-шесть фунтовъ, шесть шиллинговъ, не считая сикспенса, съ котораго онъ началъ.
— А на что ты теперь ставишь? — спросилъ сэръ Антони.
— Если ты позволишь, то я ничего больше не поставлю, — отвѣтилъ Филиппъ.
— Почему?
— Я какъ-нибудь тебѣ скажу въ другой разъ, — сказалъ Филиппъ страннымъ голосомъ.
Баронетъ взглянулъ на Оксвича, и тотъ сейчасъ же вышелъ изъ комнаты.
— Въ чемъ дѣло? — спросилъ сэръ Антони.
— Ничего. Я тебѣ даю реваншъ. Сыграемъ въ орелъ и рѣшетку.
— Хорошо, — сказалъ баронетъ и взялъ монету со стола.
— Орелъ, — сказалъ Филиппъ, когда монета упала.
Онъ угадалъ. И Тонни прибавилъ еще нѣсколько билетовъ къ выигрышу Филиппа.
Филиппъ, стоявшій все время на ногахъ, вдругъ опустился на стулъ.
— Мнѣ не хорошо, — сказалъ онъ.
— Почему? — спросилъ Тонни. — Вѣдь тебѣ везетъ…
— Дѣло въ томъ, — началъ Филиппъ, запнулся, но потомъ продолжалъ: — Ты помнишь, а положилъ сикспенсъ на карту въ началѣ игры?
— Помню.
— Такъ вотъ это былъ послѣдній мой сикспенсъ. Я былъ голоденъ, и не имѣлъ, на что поѣсть, когда мы встрѣтились сегодня утромъ. А теперь у мена цѣлое состояніе — двѣсти-пятьдесятъ фунтовъ. Я никогда до сихъ поръ не игралъ, и никогда не буду играть впредь, Тонни.
— Вотъ не ожидалъ! — тихо проговорилъ баронетъ.
Они пошли вмѣстѣ обѣдать въ этотъ вечеръ въ ресторанъ «Louis XIV», въ первомъ этажѣ дома, гдѣ жилъ сэръ Антони, и сѣли за столъ, который Тонни всегда заказывалъ для себя, между второй и третьей ониксовой колонной отъ главнаго входа. Они провели странный, но интересный день. Почти все время шелъ дождь. Разсказавъ, по обыкновенію кратко, свою, одиссею молодому баронету, Филиппъ заявилъ, что пойдетъ заказать себѣ три костюма — три, не больше — дневной костюмъ, фракъ по послѣдней модѣ и черный сюртукъ. Филиппъ намѣревался жить очень экономно. Но, имѣя двѣсти пятьдесятъ фунтовъ въ карманѣ, онъ не могъ отказать себѣ въ удовольствіи прилично одѣться. Сэръ Антони отвѣтилъ, что безсмысленно выходить въ такую погоду, и что гора, если ее вызвать по телефону, навѣрное придетъ къ Магомету. Гора, дѣйствительно, пришла, и даже не одна, а нѣсколько, включая Монбланъ въ видѣ фешенебельнаго портного и другую вершину въ образѣ знаменитаго спеціалиста по изготовленію элегантныхъ сорочекъ. Но на этомъ чудеса не кончились. При содѣйствіи Оксвича и баронета — Филиппу изготовили вечерній костюмъ въ теченіе восьми часовъ.