Понимал он сам или нет, но к гувернантке дочери он проявлял куда больше эмоций, чем к женщине, которой собирался сделать предложение.
– Я не могу на это согласиться, – обронила Джулиана. Ни ради Вильгельма. Ни ради Йена.
Ни ради самой себя.
Эти слова должны были даться ей особенно тяжело. Просто убийственно тяжело. А они вместо этого свободно слетели с ее языка и облегчили душу Джулианы.
– Что? – переспросил Вильгельм, как будто искренне думал, что ослышался.
– Я не могу выйти за вас замуж. Мне жаль, что я ввела вас в заблуждение, но моя любовь – не здесь, она – в другом месте. – Джулиана не указала, где именно, зато проговорила это вслух.
Наконец-то.
И чувствовала себя теперь прекрасно.
– Понятно, – немного откинулся назад Вильгельм. – Значит, это не потому, что вы считаете меня напыщенной и властной каменной глыбой?
– Нет, – немного смутившись, покачала головой Джулиана.
– Это хорошо. Значит, она ошибалась.
– Сколько лет этой вашей мисс Скотт?
– В этом-то все дело. Она сама едва вышла из классной комнаты и вряд ли представляет собой авторитетный источник в сфере отношений. Также она имеет дерзость пытаться вытащить мою дочь на этот прием, чтобы поразглагольствовать… – Вильгельм сжал пальцы и замолчал. – Я бы просил вас обдумать мое предложение заново.
Джулиана лучше попросила бы его подумать заново над кандидатурой гувернантки для своей дочери, но она сдержалась.
– Мне очень жаль, но я не могу принять ваше предложение.
– Этот мужчина обеспечит военный союз, который вам необходим? – Вильгельм казался грустным, но отнюдь не убитым ее отказом.
– Нет.
– В таком случае, как вы поступите с Ленорией?
Если Соммет нашел способ убедить обе страны принять Грегори, это означает, что переговоры возможны, несмотря на то, что ей твердили весь последний год.
– Я перестану ждать принца и спасу свою страну сама.
Он может подвесить этого человека за его причиндалы к люстре. Он может использовать его внутренности, чтобы… чтобы… Но даже все те мучения, которые изобретал Йен для принца Джулианы, самого его успокоить не могли.
На следующем этапе он постарался напомнить себе, что Джулиана никогда ему не принадлежала.
Но и это тоже не помогло.
Сегодня вечером она принадлежала ему. Она подарила себя ему. А теперь он толкнул ее в руки другого мужчины.
Необыкновенно богатого, красивого и благородного принца…
– А ты, похоже, переживаешь чертовски большое разочарование, – сказала Эппл, подавая ему кусок хлеба, который стащила на кухне.
– Прости, я не хочу, мне так горько и обидно…
– Бог мой, – Эппл убрала хлеб, – да ты в отчаянии.