— О, я послушаю вас с удовольствием!
— Вы можете курить, мсье Хойл, — великодушно разрешил Лонгвиль.
— Благодарю, но я не курю.
— Похвально! Нет ничего глупее и вреднее этой варварской привычки.
Лонгвиль половчее угнездился на своем вращающемся троне и скучным голосом начал не столько рассказывать, сколько вещать:
— Пятнадцать миллиардов лет тому назад, мсье Хойл, нашей Вселенной не существовало. Не было ни звезд, ни галактик, не было привычного людям вещества и даже самого пространства и времени. Вневременное и внепространственное бытие, не подвластное пока нашему пониманию, составляло сущность мира. На месте нашей Вселенной находился кусок сверхплотной и сверхэнергоемкой материи. — Физик охватил ладонями незримый бильярдный шар. — А затем по воле высшего разума или в силу естественного развития событий, это несущественно, этот кусок взорвался. На его месте образовался файрбол — чудовищно разогретый и стремительно расширяющийся шар, который затем и трансформировался в привычную для нас звездно-галактическую Вселенную. Произошел биг-банг, большой взрыв!
Лонгвиль снова охватил ладонями незримый бильярдный шар и неловко развел руками, демонстрируя ход взрыва и трансформацию файрбола; для этого он шевелил коротенькими пальцами, точно печатал на машинке. Лицо его было таким торжественным, точно именно он сам произвел этот самый биг-банг. Рене с трудом удержал улыбку, но изображать на лице внимание и интерес ему было совсем нетрудно: рассказ физика и вправду вызывал любопытство.
— В существовании файрбола теперь практически никто не сомневается, потому что в пространстве обнаружены следы того первичного, реликтового теплового излучения, которое сформировалось в ходе биг-банга. Но что важно в схеме нашей беседы, — Лонгвиль дал понять, насколько это важно, энергоемкость протоматерии, из которой сформировался файрбол, была невообразимой, поистине уникальной! Целый ряд космологических процессов: само существование квазаров и радиогалактик, сверхмощные взрывы в ядрах галактик наводят на мысль, что за них ответственно именно это таинственное протовещество, вернее, трансформированные его остатки. Два русских ученых-геолога выступили с любопытной гипотезой. Они утверждают, что высокая плотность нашей планеты, да и всех планет земной группы, определяется наличием вовсе не железного, а сверхплотного ядра совершенно иной природы. Это гипотетическое ядро, обладающее огромной энергоемкостью, они назвали апейроном, отдавая дань античной мудрости. Совершенно очевидно, что апейрон некоторым образом перекликается с протоматерией файрбола. Любопытно, что, используя понятие апейрона, русские ученые прояснили несколько темных мест и неожиданных поворотов в геологической эволюции нашей планеты.