Вот такая, усталая, перемазанная сахарной пудрой, с пакетом пончиков в руке и в распахнутом настежь пальто, я шла домой. Еще на автобусной остановке пуговицы у пальто как-то сами собой расстегнулись. Должны же окружающие видеть мою белую рубашку и самый красный в мире галстук?!
Почти у самого подъезда меня строго окликнули:
— Катерина Алексеевна! Ну-ка, застегни пальто. И побыстрей.
Я обернулась. Конечно, кто же еще меня так называл? И с откровенной издевкой? Иван стоял шагах в десяти. Насмешливо улыбался. Руки в карманах полупальто, кепка сдвинута на затылок, глаза прищурены.
Ноги мои сами приросли к месту.
— Я уже почти дома. Зачем застегивать?
— Простудиться захотела? Кому сказал?!
И тут он увидел мой галстук. Ехидная улыбочка растаяла легким облачком. Голос его потеплел.
— В пионеры принимали? Мне Лидка говорила, только я забыл. Ну, поздравляю, — он заулыбался во весь рот. Серо-синие глаза вспыхнули.
— Спасибо, — мне тоже захотелось так улыбнуться: светло и радостно. Но не получилось. Что бы сделать ему такое же приятное?
— Хочешь пончиков?
— Не хочу. Домой тащи.
— Ну, возьми, ну, пожалуйста!
Он весело хмыкнул. Кивнул на недавно появившуюся во дворе лавочку:
— Давай тогда присядем и вместе пожуем. Или ты домой торопишься?
Почему-то я вдруг испугалась, что Иван передумает, если я задержусь с ответом. Настроение у него изменится, и он меня прогонит. Так редко Иван улыбался мне, так редко бывали у него минуты душевного расположения. Он бесцеремонно командовал Лидусей. И считал возможным на правах лучшего друга моего брата не менее бесцеремонно командовать мной. Опекал по-своему. Но меня любая опека тяготила. Я терпеть не могла командирские замашки Ивана, отчаянно сопротивлялась и мы постоянно скандалили. В отместку он ехидничал, ставил подножки, дергал за косы. О дружбе и речи идти не могло. Без Ивана жилось гораздо спокойнее. Честно говоря, я старалась обходить его стороной. Даже к Лидусе не всегда в гости шла, если знала, что ее брат дома. А все же, когда он находился в мирном настроении и выказывал свою дружбу, мне становилось с ним на удивление хорошо. Сама не знаю почему, но этими минутами я дорожила. Вот от того, чуть не сломя голову, бросилась сейчас к лавочке.
— Давай посидим. Я не тороплюсь.
Мы удобно устроились, улыбаясь друг другу.
— А где же Лидка? — вдруг встревожился Иван.
Ой! Сейчас уйдет разыскивать Лидусю и мы никогда уже так не посидим.
— Она к маме на работу пошла. Прямо от автобуса, — давясь слюной, торопливо отозвалась я.
— Ну, тогда ладно.
Иван взял из пакета пончик, но есть его не стал. Смотрел на меня с задумчивой улыбкой. Словно чему-то тихо радовался.