Убитый Ларченко совсем не был дураком, хоть и дослужился всего до майора. Правда, он не был оперативником, а сидел в архиве. Там не давали больших наград и высоких званий. Но покойный архивист чувствовал перспективу.
Смышленый был мужик. В его чемодане совсем нет барахла. Здесь только элита общества.
Злотник раскладывал дела по профессиональным подборкам. Вот кучка политиков, вот силовиков. Правее — чиновники, олигархи, звезды эстрады и прочие артисты.
Странно, что нет никого из СМИ. Был один, Маслов, но они его успешно утопили.
Надо вызвать Игоря Дудкина. Это единственный человек, который вообще знает о чемодане.
Это так бывает. Когда чувства переполняют, тебе обязательно нужен собеседник. Если ни с кем не поделиться своим восторгом, то можно лопнуть от радости.
Дудкин приехал только через двадцать минут. За это время Наум отобрал пять дел для первого броска, для рывка наверх.
Многим, которые тихо сидят внизу, живут в квартирах и получают зарплату, кажется, что Злотник забрался так высоко, что выше некуда.
Чушь это собачья! Даже всесильный американский президент стремится подмять под себя все другие страны. А потом нацелится на Луну, Марс и Венеру.
Полная власть есть только у Бога. И значит, как бы высоко ты ни забрался, у тебя всегда будет соперник наверху.
Просматривая отобранные пять дел, Наум еще раз похвалил покойного Ларченко. Он отбирал только крутых грешников.
Быть агентом ФСБ — это не грех. Сообщить своему оперу о настоящем шпионе — так это вообще подвиг. Но закладывать своих друзей — это подло. Сочинять про ближних небылицы — это мерзко. Лезть наверх по головам хороших людей — это гнусно и грешно.
Дудкин постучал, прежде чем войти. Молодец, парень. Он был человеком из «ближнего круга» и имел право войти в кабинет запросто, но тут он почуял особую ситуацию.
— Ты не стесняйся, Игорь. Я тебе настолько благодарен за эти документы, что считаю себя должником. С одним я не согласен. Маслова ты убрал слишком грубо.
— Так вы же сами намекнули, чтоб его решительно устранить и чтоб концы в воду.
— Это я про воду фигурально выразился. Мог бы взорвать его подальше от этих мест. У меня под окнами водохранилище. Что ж мне всю жизнь смотреть на воду и вспоминать убиенного тобой журналюгу?
— Это, Наум Яковлевич, на первых порах. Через неделю все затуманится, а через месяц вы забудете, кто такой этот Маслов. По себе знаю.
— Возможно, ты и прав. Ты говорил, Игорь, что силовики излишне копают по делу Ларченко. Так я позвонил в Кремль своему человеку. Думаю, что их уже притормозили.