Он опустил взгляд. Манускрипт был весь испещрен чертежами. Он такого еще не видел. На первый взгляд устройство напоминало скафандр, подобные красовались на других рисунках гения, испещренных сангиной. Внимательно вглядевшись, Генрих понял, что тяжелый каркас представлял собой сплетения железных волокон, имитирующих человеческие мышцы. Как будто знаменитый витрувианский человек вдруг опустил веками расставленные, застывшие в божественной геометрии руки и ноги.
Вместо головы был шлем, передняя стенка которого являлась конструкцией сразу из нескольких линз. Рядом был подробный рисунок оптического устройства, чертежи, формулы, описания.
В руке профессора дрогнул фонарик. Генрих вдруг ощутил, как здесь промозгло и сыро. Ему показалось, отголоски того, древнего, смрада проникли в его легкие. Сюда свозили мертвецов. Леонардо работал здесь. Генриха передернуло.
— Что думаешь? — Световое пятно в руке Эйхенбаума проделало круг.
— Это Он, без сомнения.
— Слава Богу.
Захватив пергамент, Генрих направился по высоким ступенькам вверх, на выход.
3
Обнаженная Анна лежала на постели. Нежный цвет ее кожи оттеняла шелковая ванильная простыня. Анна смотрела в окно, где по стеклянным трубам на фоне домов плавно скользили матово-медные капсулы. По соседству с их небоскребом притаилась небольшая церковь. Она отбрасывала густую тень на дворик. Вдалеке жались другу к другу крыши жителей среднего статуса. Они были такими же серыми, как и скучная жизнь. Анна подумала, как ей хорошо здесь, среди всех этих красивых вещей и полупрозрачных стен, инкрустированных хрусталем. Генрих провел рукой по бордовому покрывалу, ища ее тело.
— Ты что-то сказала, дорогая?
— Мне просто хорошо с тобой. Я всегда мечтала… чтобы было именно так, как сейчас.
— Чем ты занималась? — он бросил, чтобы что-то сказать.
— Когда?
Он секунду подумал.
— Вчера вечером.
— Я надела платье, помнишь, которое тебе так нравилось, с розовыми стразами, поехала в Миллениум-центр, на представление. Потом зашла в кафе.
— Что ты заказала?
— Подожди, сейчас вспомню. Коричневые устрицы. После принесли мятный суп. Салат с маринованными фигами, цикады. И коктейль.
— Какой?
Он хотел услышать, какой коктейль она выбрала.
— Простой, молочный. С каплей рома.
Анна соблазнительно потянулась, развернулась к нему всем телом.
Поднявшись, Генрих начал одеваться.
— Извини, малышка. У меня сегодня, помнишь… Ты едешь?
Анна провела прохладным пальцем по его плечу. Нежно коснулась затылка.
— У тебя все получится.
Как она умеет всегда сделать и сказать то, что нужно?
Бесшумно падая в лифте с двухсот пятнадцатого этажа, Генрих представлял себе полный зал, вечно озабоченные лица коллег. Конференция посвящалась найденной рукописи да Винчи. Чтобы финансировать дальнейшие исследования, нужен был отчет, его и должен был представить Генрих. Как он и предполагал, вскрыть код шрифта Леонардо не представило большой трудности. Текст был написан двойным зеркальным письмом, на древнем месопотамском наречии, справа налево. Как обычно, Лео писал как бы от второго лица, обращаясь к самому себе на «ты». Генрих быстро пробежался глазами, впитывая каждый иероглиф. Внизу стояла дата. Холодок скользнул по спине, похожий на тот, в катакомбах.