Я близко наблюдал взрослых и маленьких шимпанзе на псковском озере, куда (на остров) летом их выпускали ленинградские приматологи. На руках я держал маленького робкого шимпанзенка. А великовозрастная шалунья сдернула с меня кепку и тут же надела себе на голову, другая воровато запустила волосатую руку в мою сумку и, выхватив запасной Nicon, вскочила на дерево и стала нас сверху «снимать», прикладывая камеру ко лбу. Она ни за что не хотела возвращать замечательную игрушку. Пришлось обменять ее на два апельсина... Всегда хотелось увидеть: а как живут обезьяны на воле, на своей дальней родине, в африканском лесу?
И вот желанье сбывается. Мы стоим на опушке экваториального леса. Четыре проводника разбивают нас на мелкие группы и, выслушав их наставленья, заходим в высокий сумрачный мир Национального парка Кибали. Выразительно приложенный к губам палец проводника обязывает нас с этой минуты быть «тише воды, ниже травы».
Лес после открытых просторов саванны и буша выглядит царством таинственным и пугающим. Деревья достигают высоты в сорок метров. С них свисают лианы, в подлеске - плотная непролазная зелень, колючки. Но вглубь ведет покрытая палыми листьями тропка, по которой водят туристов и которой пользуются обезьяны, когда спускаются вниз с деревьев на землю. Проводник на ходу объясняет всё это жестами, полушепотом. Приставляя ладони к ушам, он пытается что-то услышать вверху.
В Кибали обитает тринадцать сообществ интересующих нас шимпанзе. В каждом - от сорока до ста голов разновозрастных обезьян. Пугливы. Но одна группа привыкла к туристам. «Обязательно их увидим», - говорит проводник.
Мы их сначала услышали. Проводник поднял палец, и нам показалось: кто-то невнятно, как грибники, в верхушках деревьев «аукает». Потом раздалось уже громкое, явно коллективное «уханье», потом чей-то визг, переходящий в истерику. Все это означало: владыки этого леса нас обнаружили, оповещают об этом собратьев.
Немного продвинувшись, все разом мы ощутили сильный запах, как будто вдруг оказались в хлеву. («Хоть нос затыкай», - сморщилась Женя.) Это были следы жизнедеятельности обезьян. Освободиться от переваренной пищи шимпанзе опускаются вниз и делают это, как и люди, в укромном месте. Что касается «малой нужды», то, возможно, им доставляет даже и удовольствие окропить лес с верхушек его. Экзотический дождик, не достигнув земли, оседает на листьях, и в безветрие лес насыщается специфическим запахом. Мы скоро к этому дискомфорту привыкли, но Женя вдруг накрыла прическу свою платочком - сверху по листьям что-то шуршало. Понявший всё проводник улыбнулся и показал семечки каких-то растений, шуршавших, падая, в кронах, - обезьяны кормились, и «крошки со стола» сыпались нам на голову.