* * *
Когда я пришел в себя, я увидел, что лежу в каюте «Наутилуса».
Сознание вернулось ко мне, холодным ужасом наполнив мою душу. Я был страшен самому себе. Что было это — безумный кошмар или явь? Мне жутко было пошелохнуться.
Бародда и Могаммед, понурые, сгорбившиеся, молча вошли в каюту. Я пошел за ними в комнату наших собраний.
Весь экипаж судна ждал меня. Дхарматма, осунувшийся, потемневший, взглянул на меня и сказал:
— Несчастный! Что ты сделал!
Мне было все безразлично. Лицо Игарраса и столб кровавых пузырьков воздуха стояли перед моими глазами.
Я рассказал капитану и всем товарищам, как я устал от тюрьмы «Наутилуса», как решился бежать, с какой жадностью думал о жизни на земле, об обладании золотом и богатством. Я понимал, что совершил непоправимое. Только самое жестокое искупление могло облегчить тяжесть, навалившуюся мне на плечи.
Товарищи молчали.
Что было потом?
Многие, многие дни, недели, месяцы я пробыл безвыходно в той каюте, где очнулся от чар золота и кровавого бреда. Два раза в день мне приносили пищу.
Потом вошел Дхарматма. Он знаком велел мне встать. Мне завязали глаза и куда-то понесли на носилках. Я чувствовал, как меня несли по сходням, потом по сухой земле. Наконец это странное путешествие кончилось. Меня поставили наземь, и я услышал шаги удалявшихся товарищей. Потом послышался тихий, строгий голос Дхарматмы:
— Слушай, Кобленца. Природа создала в недрах земли громадное сплетенье пещер. В эти подземелья есть один вход — он лежит на глубине сорока метров под водой, и только через этот слой воды можно выйти из этих пещер. Мною сложены в них бесчисленные богатства. Здесь ты будешь совершенно свободен, у тебя будет сколько угодно золота. Ты будешь один, и у тебя будет время подумать о том, что ты сделал. Гляди!
Он снял с моих глаз повязку, и я увидал ту пещеру, где лежат груды золота и драгоценных камней. Высоко над нами слышался плеск волн. Все во мне дрожало. Я посмотрел на капитана Немо и сказал:
— Хорошо, Дхарматма. Я заслужил это.
Он зажег фонарь, и мы прошли лабиринтом коридоров к моему новому жилищу — вернее, к моей гробнице.
Видно было, что там только что была окончена работа. Стены были сложены и выбелены, вещи, взятые с «Наутилуса», были расставлены по комнатам. Мои друзья ждали меня там.
— Сегодня, — сказал Дхарматма, — для тебя начнется искупление. Пусть придет день, когда ты сможешь очиститься в своей вине перед человечеством.
Он подошел ко мне и поцеловал меня в лоб долгим-долгим поцелуем; так целуют мертвых. Товарищи, один за другим, попрощались со мной и вышли. Я проводил их глазами и остался один.