* * *
До маяка я добралась незадолго до полудня. По дороге я не забывала пить и даже перекусила, но все равно чувствовала себя усталой: видимо, сказывался недосып. Кроме того, последние метров триста оказались очень напряженными. Я не забыла о предупреждении топографа и держала пистолет у бедра. Не аргумент против мощной винтовки, но все же лучше, чем ничего. Я не сводила глаз с окошка посередине черно-белой, выложенной спиралью стены маяка и панорамных окон наверху, готовая среагировать при малейшем намеке на движение.
Маяк находился прямо перед гребнем дюн – изогнутых, как накатывающая на океан волна, – за которыми простирался пляж. Вблизи он действительно напоминал крепость (во время обучения об этом почему-то умолчали). Подтверждалось ощущение, которое сложилось у меня по дороге: трава была высокая, но в радиусе четверти километра вдоль тропы не росло ни одного дерева, все срублены. Еще за десять километров я увидела в бинокль закругленную стену метра три в высоту, торчавшую со стороны, обращенной к болотам. Она явно не входила в изначальную конструкцию.
Со стороны моря, на вершине осыпающейся дюны, возвышалась еще одна стена, даже более укрепленная. Венчали ее куски битого стекла. Подойдя ближе, я разглядела бойницы для винтовок. Стена грозилась опрокинуться со склона на пляж, но этого не происходило: видимо, строители – кто бы это ни был – глубоко заложили фундамент. Создавалось впечатление, что кто-то защищал маяк от нападения с моря. Мне не нравилось это зрелище, так как подобное могло прийти в голову только очень изощренным безумцам.
Помимо этого, кто-то не пожалел времени и сил, чтобы вскарабкаться по маяку и закрепить на стенах заостренные осколки стекла. Эти «шипы» держались на каком-то мощном клее и покрывали маяк от последнего этажа, где находилась сама лампа, до первой трети высоты. Наверху строение опоясывал металлический воротник радиусом метр, укрепленный для надежности проржавевшей колючей проволокой.
Кто-то постарался загородить проход внутрь. Я думала о Слизне и словах на стене, вспоминала обрывки записей участников прошлой экспедиции, их одержимость маяком. Однако, несмотря на все это, я была рада оказаться в прохладной и влажной тени у стены, обращенной в глубь материка. С такого угла попасть в меня было нельзя ни с верхушки маяка, ни из окна посередине. Первую линию обороны я прошла. Если психолог скрывалась внутри, к насилию она решила пока не прибегать.
Стена выглядела так, будто о ней никто не заботился уже очень много лет. Вход в маяк находился за большой неровной дырой. Дверь словно вышибли тараном, и на ржавых петлях болтались только деревянные обломки. Через остатки левой створки внутрь проникала лоза с лиловыми цветами, облепившая всю наружную стену. Утешало одно: какой бы кошмар тут ни случился, это произошло давным-давно.