— Богохульство и святотатство, — холодно изложила принцесса Релинген свой приговор.
Именно об этих словах на какой-то миг подумала Луиза три недели назад, предлагая принцу шутовской брак с монастырской воспитанницей. Однако тогда эти слова не казались такими страшными и неотвратимыми.
— Мадам, я не знала ничего о замыслах принца… — взвизгнула Луиза. — Скажите же, скажите, Сен-Жиль, я хоть раз была с вами непочтительна?! Принц обманул и меня! Я жертва, как и мадемуазель, — захлебываясь словами, почти рыдала графиня, забыв даже о своем желании пасть на колени. — Да, я солгала, что девица Сен-Жиль безумна, но только из неприязни к будущей дофине. Вы же знаете, Аньес, я жить не могу без Франсуа!
Аньес еще раз взглянула на девушку у своих ног. Вряд ли та понимала, в какую историю попала. Принцесса Релинген не верила, что Франсуа мог придумать ложный брак. Нет, скорее всего он приказал бы своим головорезам — тому же Бюсси — отвезти девицу в какой-нибудь тихий охотничий домик, а там соблазнил бы или взял силой, после чего стал бы хвастать направо и налево очередной победой. Только и всего. Но обречь девицу на смерть, а душу ее на вечное проклятье — до этого могла додуматься только Луиза. Аньес коснулась головы девушки, убеждаясь, что все услышанное и увиденное ею не наваждение. После шутовского брака девушку ожидали воды Сены, если комедия останется втайне, и петля, если история выйдет наружу. Луиза не заслуживала снисхождения.
— Тогда ты должна была радоваться бегству мадемуазель, а не назначать награду за ее поиски, — принцесса слушала рассказ Соланж очень внимательно, так что делать выводы для нее не составляла труда.
Луиза попыталась вновь заговорить, однако Аньес прервала ее, махнув рукой.
— В Испании ты бы отправилась на костер. На твое счастье мы не в Испании. Во Франции таких как ты вешают, в Релингене — зашивают в мешок и сбрасывают в воду. Ты можешь выбирать.
— У вас доказательств нет, — Луиза, впилась взглядом в принцессу. Она осознала, наконец, что мольбы бесполезны и надо защищаться.
Аньес улыбнулась, это было уже больше похоже на Луизу де Коэтиви, однако дерзость — это не то, что могла себе позволить провинившаяся графиня.
— Думаешь оправдаться на церковном следствии? — произнесла принцесса Релинген почти шепотом, но от этих тихих слов Луиза побледнела и опустила взгляд, Соланж же в ужасе прикрыла лицо руками. Только раз в Шинон приезжали следователи, чтобы забрать послушницу, но после этого почти полгода весь монастырь жил в страхе — никогда устав не соблюдался так строго, а наказания были часты и суровы. Соланж на всю жизнь запомнила этот страх.