— Вот, Афанасий Герасимович, вам и карты в руки, — сказал капитан и продолжил. — Кау, садитесь. Сколько на сегодня у нас патрульных машин? — согнулся над картой-схемой. — Неушев?
— Я здесь, — привстал старшина.
— А почему вчера на связь не выходили?
— Рация вышла из строя. Починить надо. Это хорошо, что вы напомнили.
— Я вам напоминать должен?! Только отремонтировали!
— Испортилась, успела…
— Это он по ней кулаком грохнул, — раздался в зале ехидный голос.
— Вот я разберусь, кто что грохнул, и душу выну… Все! По постам!
Все с шумом встали. Доски ленинской комнаты пружинисто прогнулись под тяжелыми сапогами.
— Неушев! — окликнул ротный. — Будешь связь по телефону-автомату держать, — обернулся к заму. — Вот такие кадры. Да и в вытрезвителе, наверно, не лучше.
— Это уж точно, — выдохнул тот. — Сброд один.
— Я слышал, вы к нам из райкома комсомола пришли. Отчаянный вы человек, — проговорил ротный. — У нас ведь не рота, а бочка пороховая. Не знаешь, где и когда рванет, — тяжело вздохнул. — Ну, да ладно. Вот вам ключ. Скоро познакомитесь с Гундаревым. Он до вас тут работал. А сейчас в политотделе. Растет. Устанавливайте контакт потеснее. А я по постам. Посмотрю, чем занимаются.
Капитан Гундарев, весьма обтекаемая личность, которого, если одеть в гражданское, иначе как плюгавеньким не назовешь, сдавал дела Комлеву. Извлекал из сейфа кипы журналов, папок, отдельных листов. По ходу объяснял:
— Это для политзанятий. Здесь нужно держать ухо востро, чтобы все темы были записаны, посещаемость была отмечена, оценки проставлены, Особо мудрствовать не нужно. Просто надо держать в порядке документацию, и вопросов не будет…
Комлев кивнул, по опыту зная, как можно, ничего не делая, быть на приличном счету.
— Вот этим журнальчиком тоже советую не пренебрегать. Это для профилактических бесед. Где замечание сделали, где поправили милиционера. Пригодится, если кто чего отчебучнт. Вы любому проверяющему: вот, я меры принимал, сколько бесед проводил! Так что, понятно?.. А вот мое детище, — будто засветился изнутри, достав красную лощеную папку. — Здесь объяснения. Я всегда заставлял личный состав писать объяснения. Опоздал ли, прогулял ли, разговаривал ли на инструктаже, отвлекался ли на посту, ну, масса всякого И складывал сюда. В роте про эту папку все знают. Даже говорят: «В красную книгу попал». Стоит кому проштрафиться, я немедленно объясненьица прежние достаю, и у него пары в момент уходят… Меня за это Папирусом прозвали! Неплохо, правда? Перед уходом просили сжечь ее… как говорится, отпустить прегрешения, но я человек вредный. Это в хорошем смысле. Я ее вам оставляю. Бесценный материал.